Мой муж – чудовище. Даниэль Брэйн

этом дело?

      Летисия могла просветить меня, но спрашивать я не стала. Я не знала, что творилось за закрытыми дверями домов моих замужних сестер, а когда попыталась расспросить об этом, меня оборвали невежливо, и не только мачеха, но и отец чуть не дал мне пощечину…

      Беспокоит ли меня то, что лорд Вейтворт смотрит на меня как на вещь, доставшуюся ему по наследству и которую он не знает, куда теперь деть? Да. Я предпочла бы, чтобы хоть свой долг жены я исполняла примерно. У меня словно нет места, и это волнует меня сильнее всего.

      Летисия подала мне теплую доху.

      – Ну вот вы и готовы, миледи, – сказала она удовлетворенно. – Выглядите так, как должна выглядеть жена лорда-рыцаря.

      – А где же я буду жить? – улыбнулась я. – На постоялом дворе?

      – При храме. – Тут я убедилась, что Летисия не всегда действует в моих интересах или действует так, как она их понимает. – Ни один оборотень не войдет в храм Ясных, – объяснила она.

      Все же провозились мы долго. Солнце клонилось к закату, почти задевая верхушки деревьев, а Филипп с озабоченным видом ходил вокруг кареты. Не той, на которой приехала я – ту отправили обратно сразу же, как только я вошла в храм, – этот экипаж был намного новее, тяжелее, и, как я понимала, по такому снегу это минус… Но колеса его были больше, а ободы шире, и лошадей запряжено не две, а три.

      Поварята вынесли мой сундук. Весил он немало, и его водрузили позади кареты так, чтобы всем было видно: вот герб, такой же, как на двери экипажа, и это значит – леди Вейтворт не изгнана, а путешествует.

      Из окна за нами наблюдал Маркус, а мужа я не увидела.

      – В добрый путь, – сказал Алоиз, но не мне, а Филиппу. Мне он лишь поклонился.

      Белое, все белое, слегка тронутое серым налетом, – в солнечный день тени яркие, а сейчас словно призраки на снегу. Я смотрела в окно на дорогу, на лес, который был близко, а в лесу – та самая тропа, на которой нашли тело несчастного.

      «В стороне от тракта» – так сказал полицейский. Я приехала в имение затемно, но заметила, что от дороги отходят несколько местных троп до небольших деревень. Заселены они были в основном в теплое время года – так крестьяне продавали себя на сезон королю, но кто-то оставался и на зимовку. В основном вольные, те, у кого было хозяйство и скот. И те, кому некуда было возвращаться.

      Эти люди в куда большей опасности, чем я.

      Мы въехали в лес, и я поняла, что путь наш не будет легким. Карета застряла в сугробах, лошади дергали ее и ржали, Филипп ругался и бегал вокруг, потом постучал в дверь и попросил Летисию выйти. Мне он, конечно же, ничего не сказал.

      Но Ясные создания были к нам милосердны. Или у Филиппа кончилось терпение, и он стегнул лошадей так, что они вырвали карету из плена. Меня сильно мотнуло, я даже ударилась головой, но, несмотря на боль от ушиба, была рада, что мы можем ехать дальше.

      К тому же мне пришлось сделать над собой усилие и не морщиться, когда Летисия села в экипаж. Она могла проявить заботу, сейчас не слишком уместную, а мне хотелось, чтобы меня никто не трогал