Иегуда Галеви – об изгнании и о себе. Дина Ратнер

славящемся своими богатыми библиотеками и дворцами. В дилижансе рядом со мной сидит давно не молодая женщина; лицо у неё усталое, отрешённое. Как можно печалиться в такой чудесный день?! Высокое небо, всё вокруг в ярком полуденном свете: поспевающие хлеба, виноградники, попадающиеся навстречу отары овец – всё поёт о радости жизни! Хочу поделиться с попутчицей восторгом ожидания встречи с человеком, который станет мне другом. Судя по покрою тёмных одежд и бесстрастному взгляду, я решил, что она христианка, может быть, даже живёт в монастыре, где её отвратили от соблазнов этого мира. Впрочем, неважно – все люди поймут слова о красоте природы и ожидании любви в стихах моего будущего покровителя. На вопрос, не возражает ли госпожа послушать великого поэта, та посмотрела на меня с недоумением, затем молча кивнула. И я тороплюсь озвучить строчки, которые запали мне в душу:

      Луна мне серебряный блик подарила,

      Любви пелену опустила на веки.

      О чёрные косы – беззвёздные ночи,

      Душа моя – пленница ваша навеки!

      Упругие груди красотки задорной,

      Вы – стрелы, что ранят меня обе разом.

      Как сладки мгновенья полночных свиданий!

      Всё горше дни наших разлук с каждым разом…[37]

      Женщина тяжело вздохнула; может, оттого, что уже не ждёт ничьих признаний в любви, а может, ей горько вспоминать о несбывшихся надеждах. Затем я читаю стихи ибн Эзры о вине, которое веселит всех. Моя попутчица слушает, и я с воодушевлением продолжаю читать всё, что помню из написанного непревзойдённым авторитетом нашего времени:

      Она в тёмной ночи вам служить рождена.

      Точно пальма, что тянется к небу, стройна.

      Как копьё золотое, пряма и остра,

      Она солнцу и звёздам лучистым сестра.

      На щеке её искра – слезинка дрожит.

      Пламя точит ей тело и смертью грозит.

      Но продлить краткий век её можете вы

      Отсеченьем горячей её головы.

      Нет другого, подобного ей существа.

      Так к кому же относятся эти слова?[38]

      – Ну да… – промолвила сидящая напротив монашка, и горькая улыбка тронула её сжатый рот. Затем после долгого молчания промолвила: – Стихотворение, должно быть, написано о без памяти влюблённой девушке или о свече, они обе служат своему господину и ценой жизни освещают ему ночь.

      Моя попутчица снова замолчала, затем, словно обращаясь к самой себе, спросила:

      – А как быть человеку, если даже в воспоминаниях трудно отыскать что-нибудь светлое, греющее душу?

      Я, подстраиваясь под её настроение, стал читать другое стихотворение моего воображаемого наставника и покровителя. Должно быть, он написал его не в лучшую минуту своей жизни:

      Проходят дни, и месяцы, и годы,

      Моим желаньям сбыться не дано.

      И я среди осенней непогоды

      Забыт

37

Пер. с иврита Я. Либермана. Цит. по кн.: Либерман Я. Из средневековой еврейской поэзии. Свердловск, 1991.

38

Пер. С. Парижского.