Распад. Новое солнце. Сандро Давидович Мамагулашвили

свете. В общем, да, он был его любимчиком.

      За годы, прожитые в осаде, многое успело поменяться: люди приходили и уходили, теряли веру, а потом снова ее обретали. В итоге с ним остались только те, кому некуда было больше идти. Рано или поздно (стоит ребятам подрасти и окрепнуть) они тоже оставят его. Так будет правильно, пусть чувства и говорили ему об обратном.

      Рим поднялся и, воспользовавшись паузой, получше рассмотрел неожиданного гостя.

      – Здравствуйте, я… – скомканно произнес длинноволосый блондин, которого звали Ягли.

      – Придержи эту мысль, сынок, – улыбнулся священник. – Давай сначала ты примешь горячий душ и поешь. А еще переоденешься. – Капли, стекающие с одежды незнакомца, уже успели образовать под ним целую лужу. – И только после этого мы с тобой поговорим. Причем обязательно! Я уже изголодался по хорошей беседе.

      Рим приблизился к полуночной компании.

      – Дети, проводите нашего гостя в жилое помещение и покажите, где ванная.

      Воспитанники церкви с радостью выполнили просьбу священника: окружили Ягли со всех сторон и потянули его за собой.

      – Кат, ты идешь?

      – Оставьте его, – ответил за юношу Рим, – Катрапс нужен мне, чтобы накрыть на стол.

      Вместе они вышли из храма и направились к дому, а уже там разделились: Ягли и дети поднялись вверх по лестнице, а Рим и Кат свернули направо, в трапезную.

      – Катрапс, принеси еду из кладовки.

      – Не называй меня полным именем, – огрызнулся юноша. Рим пропустил это мимо ушей, как обычно и делал.

      – Не забудь, что надо захватить на одну порцию больше.

      – Да знаю я, старик.

      Кат шмыгнул носом и удалился в подсобку, а священник принялся нарезать хлеб и овощи, выращенные на собственном огороде.

      – Ты так и не спросишь, где мы его нашли? – донесся до Рима голос юноши.

      – Нет, – коротко ответил священник.

      В последнее время все так и происходило, они могли нормально общаться, только когда не смотрели друг другу в глаза. В остальных случаях Кат сразу же огрызался, убегал или отвечал короткими простыми фразами. К сожалению, Рим догадывался, в чем могла заключаться причина столь странного поведения: парню было за что-то стыдно.

      – Ненавижу, когда ты так делаешь.

      Священник вздохнул.

      – Зачем спрашивать очевидное? Он определенно нуждался в помощи. Мокрый, голодный, усталый. Ты просто не мог пройти мимо. Я понимаю. Ты всегда был такой. Всегда стремился помочь. Стать героем.

      – Героем, – хохотнул Кат. – А ведь и правда, когда-то я был настолько глуп, что считал это достойной целью.

      Рим услышал, как его приемный сын вернулся на кухню, но в его сторону не посмотрел, продолжая делать вид, что еще занят овощами.

      – Что ты имеешь в виду? – спросил священник.

      – У всего есть изнанка, – отрешенно ответил Кат. – Герои мечтают спасать и защищать, а значит, пусть и неосознанно, желают, чтобы люди продолжали попадать в неприятности.