Конечная. Ядвига Врублевская

резко крикнула Варька. – Тоже мне, заладил. Конечная, конечная!

      Я взял сумку, Варька свою – поменьше, у каждого по пакету и ещё личной сумке. Я ступил на тропу, та была мягкой и чуть влажной. Пахло сыростью, землёй и чем-то неприятным, какой-то гнилью или чем-то похожим. Когда мы только вышли, двери закрылись, а электричка тихо пошла вперёд.

      Варька и я таращились на неё, как на восьмое чудо света. В окнах я увидел людей, что лениво таращились в окна, будто и не видели ни крестов, ни тумана, ни нас.

      – А ты говорил, поезд пустой, – заметила Варька, но в её голосе не было слышно ни изумления, ни упрёка.

      – Так и было! – задохнулся я. – Эй!

      Я бросил сумки и замахал людям руками, но они словно не видели меня.

      – Странно, – нахмурилась сестра. А меня взбесило то, какой спокойной она выглядела. «Ах, ну да! Она ведь счастлива попасть в аномальное место! Да вот только меня это вовсе не радует».

      – Странно? Это тебе кажется странно?! Это ненормально! Где мы?!

      Я так разозлился, маша руками, что чуть не потерял равновесия и не свалился на чью-то могилу. Как только мы сошли на тропу, то сразу наткнулись на две небольшие горки с крестами. С крестов на нас смотрело двое стариков с упрёком. Чем-то они напоминали тех старух, что ехали с нами в электричке. Меня передёрнуло от сравнения, и я сразу отвернулся. Впрочем, это было бессмысленно. С другой стороны колеи было всё то же самое. Просто удивительно, каким образом кто-то умудрился проложить железнодорожные пути через кладбище, и ещё остановку сделать!

      – Если это была конечная, то почему остальные не вышли? – спросила Варька, будто и не заметив моей грубости.

      – Я… не знаю…

      Покрутившись на месте, мы поняли, в какую ловушку попали. Со всех сторон, до куда мы могли рассмотреть окружение, на нас смотрели глаза. Глаза покойников с фотокарточек и мраморных стел. По спине у меня побежали липкие мурашки.