Салат из креветок с убийством. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 30. Павел Амнуэль

встретиться. Договорились вместе выпить кофе в торговом центре «Азриэли» и неплохо посидели в тихом углу, где им никто не мешал. Беркович много узнал о том, как жил и чем занимался покойный Эскин, сам же практически не удовлетворил интереса Левингера, по сути не ответив ни на один из его многочисленных вопросов.

      – Скажите, – спросил Беркович, когда они уже спускались в лифте на подземную стоянку, – среди знакомых вашего друга были люди, страдающие дальтонизмом?

      – Мири, жена Марка, – не задумываясь, ответил Левингер. – А почему вы спрашиваете?

      – Мири, – задумчиво повторил Беркович. – Нет, ничего, я просто так интересуюсь.

      Разумеется, Левингер ему не поверил.

      Попрощавшись, Беркович поехал не в управление, где его ждали дела, а в больницу, где скончался несчастный Эскин. Полчаса спустя он разговаривал с миловидной девушкой лет двадцати по имени Марта – именно она в день, когда умер Эскин, приняла коробку конфет у посыльного в черном шлеме.

      – Скажите, у мотоциклиста был низкий голос или высокий? – спросил Беркович.

      – Низкий, – сказала девушка. – Немного хриплый.

      – А фигура… Я хочу сказать: могла ли это быть женщина?

      – Женщина? – удивилась Марта. – Почему женщина? Хотя… Вот вы спросили, и я вспоминаю… Пожалуй, в фигуре действительно было что-то женское, хотя трудно судить, когда на человеке огромные штаны, балахон… И шлем этот… Голос? Это мог быть мужчина, но и женщина при желании могла говорить таким голосом.

      – Спасибо, – сказал Беркович. – Вы мне очень помогли.

      Из больницы он направился домой к Эскиным. Жена и дочь сидели шиву по покойному, в салоне находилось еще несколько человек, и Беркович посидел со всеми, а потом тихо отозвал Мири в другую комнату.

      – Я из полиции, – сказал он. – Версия случайного отравления подтверждается. В конфетах не оказалось ничего необычного, наверняка ваш муж и дома держал такие коробки.

      – Да, – равнодушно отозвалась Мири. Ее не интересовали какие-то коробки, она вся была в мыслях об ушедшем муже.

      – Например, та, что стоит в шкафу? Вот, я вижу, за стеклом.

      – Да, – повторила Мири, бросив взгляд в сторону шкафа, где за стеклом стояли сервизы и коробки с печеньями, вафлями и конфетами.

      – Если я возьму коробку с собой, вы не станете возражать?

      – Почему я должна возражать? – пожала плечами Мири. – Мужа вы мне все равно не вернете…

      Приехав в управление, Беркович спустился в лабораторию к Хану и поставил перед ним на стол круглую металлическую коробку.

      – Ты знаком с делом Эскина? – спросил он. – Отравление шоколадными конфетами. Не кажется ли тебе что-то странным в этой коробке?

      – Датские конфеты, – сказал Хан, взяв коробку в руки. – Разве что крышка от другой коробки. Ты это хотел спросить?

      – Ага, ты тоже заметил! Нижняя часть синяя, а крышка оранжевая. А у той коробки, что принесли Эскину в больницу, была оранжевая крышка, а нижняя часть – синяя.

      – Вот