Тайна архивариуса сыскной полиции. Ирина Зволинская

– мужская и женская.

      – Иван Петрович, – я остановилась у неприметной двери, – мне в антропометрическое.

      – До встречи, – адвокат раскланялся, я задумчиво смотрела ему в спину.

      Как изменчива жизнь… В той, будто чужой действительности, могла ли я подумать, где сведет нас судьба? Служба в полиции – более чем странное занятие для дочери знатного рода. «Когда-то знатного», – одернула себя. К чему ворошить прошлое?

      Тридцать семь рублей, внетабельный канцелярист. «Архивариус», – поправила я себя и улыбнулась.

      Мне с трудом хватало на жизнь. В этом месяце я купила новые калоши. Почти три рубля, удар по бюджету. Теперь не хватало не только на шоколад (на шоколад не хватало всегда), но и на сахар…

      «Эйнемъ», – сглотнула слюну. Когда я в последний раз ела любимые конфеты?

      – Сладкоежка, – ласковый шепот обжигает ухо, – это тебе,– Алексей и шкатулка с конфетами.

      – Я не ем шоколад, – упрямо отворачиваюсь.

      – Мари, – он укоризненно качает головой, – ты обманываешь будущего мужа.

      Сдерживаюсь, мне шестнадцать, но я давно не ребенок.

      – Музыка, – мой сухой ответ, Алексей поднимает бровь, и я поясняю: – Мне нужно продолжать игру на фортепиано. Иначе я рискую разочаровать будущего мужа отсутствием столь необходимых для хорошей жены навыков.

      – Я подожду, – он гладит меня по щеке, – что такое год?

      «Год – это целая жизнь», – ухожу в свою комнату и бездумно стучу по черно-белым клавишам.

      Девочка без детства. Девушка без юности. Нищета. Одиночество. Алексей.

      Хватит о нём!

      Я зло мотнула головой и схватилась за дверную ручку.

      Справлюсь. Что-нибудь придумаю. Найду деньги на высшие курсы, стану юристом и смогу обеспечить себе достойное существование.

      Суфражистка Шувалова. Смешно. Но лучше уж так, чем …

      Во всяком случае, мне не приходится тратиться на жилплощадь. Вряд ли бы я смогла ютиться в тесной каморке стоимостью двенадцать рублей, а квартира, подобная моей, стоит не меньше двадцати пяти. Деньги. Почему все упирается в них?

      – Маша! – кто-то окрикнул меня.

      – Да? – я повернула голову, губы улыбнулись сами. Петя одним своим присутствием рядом повышал мне настроение.

      Невысокий и чуть полноватый неунывающий балагур. Таким был господин Чернышов. Он не стал ходить вокруг да около, сразу заявив:

      – У меня к тебе два дела! – он лихо закрутил ус, и я хохотнула. Мне так нравилась эта его привычка! Словно гусар из прошлого века.

      – Каких? – мы вошли в большой кабинет.

      Я взяла маленький табурет, подошла к одному из стеллажей, встала на свою подставку и безошибочно нашла то, что искала.

      – Аро, – Арс, – Арсентьев! – вытянула из папки нужный мне лист. – Святые угодники! – поморщилась. – Петя, ты только посмотри на это лицо!

      – Да, – Петр Николаевич бросил острый взгляд на портрет. – Из этих?

      – Ага, – согласилась я, – всё угомониться не могут, революционеры, – зло поджала губы.

      – А куда ты его? –