Подкова для черепахи. Евгений Александрович Минин

работы с пациентом, фокусируясь на тенях и интерьере. Стоит заметить, что картина получилась довольно живой, в отличие от пациента, не дождавшегося лекаря-себяписца.

      Кузнец увидел лист булдурного дерева, изображённый на одной из вывесок, и, расталкивая пошатывающихся вояк, отворил дверь ногой. Внутри его встретил удивлённый лекарь и его ученик. Так Кузнец решил по писклявому, тонкому крику, которым помощник отреагировал на первого утреннего гостя. Врачеватель и его юный исхудавший товарищ молча приняли Искора из рук Кузнеца и уложили его на стол.

      – Рана от стрелы на спине, – Кузнец сел на первый же табурет и схватил кувшин, к его счастью, наполненный водой. Отпив полкувшина, он продолжил. – Была. Сейчас нет, но вы посмотрите, как он. Наверняка надо помочь… А я… посижу тут… пока…

      Кузнец посмотрел в окно. Люди бегали взад-вперёд. Иногда появлялись монстры. Из узкого окна было сложно разглядеть, они убегали или догоняли. Окно – это жизнь в миниатюре. Мы не видим ни начала, ни конца. Только эпизод, что разворачивается перед нами. Конечно же, Кузнец так не думал. У него были простые и реальные представления о… В общем-то, обо всём. Но когда, если не в такие моменты, словосклад может поднять то, что, по его мнению, должно быть важно не только ему. Заставить читателя думать о том, что тот, возможно, упускал. Ведь иногда читатель и берёт в руки книгу, чтобы прочесть нечто подобное. К сожалению, бывает, что он навсегда откладывает её после размышлений словосклада, не касающихся рассказываемой истории.

      Кузнец встал с кресла-качалки и подошёл ближе. Он видел, как тень надвигалась, и улица потемнела. Трактирщик выглянул в окно, поднял голову и заметил, как гигантский остров плывёт над городом. Он пригляделся и оцепенел. Остров повернулся к нему и лицом черепахи посмотрел на него. Лицом огромной знакомой черепахи. А потом она засмеялась.

      – Туи!?! – Кузнец крикнул и очнулся.

      Над ним нависли лекарь, его помощник и Искор. Воин поднял голову и понял, что лежит на том самом столе, на который укладывали мальчишку.

      – Туи совсем большой вымахал! – он посмотрел на Искора. – А ты в порядке?

      – Да, Кузнец, я цел. Спасибо тебе и нашему другу! – Он подмигнул герою.

      – Незшта, – шелестя бумагой, пробурчал голос из-под балахона.

      Врач и его помощник не поняли, кто издавал эти звуки, и отпустили трактирщика, когда тот перестал брыкаться.

      – Вам нужно полежать. Хотя бы пару дней, – сказал лекарь. – Мы обработали все ваши раны. Не пойму, как вы дошли до нас ещё и с этим молодым человеком на руках.

      – На вашем столе я и до конца этого дня не дотяну, – ответил Кузнец и, кряхтя, поднялся.

      – Знаете, моя репутация лекаря зависит от того, сколько больных выживает и поправляется. Если вы сейчас уйдёте, то можете подпортить будущее не только себе, – врачеватель скрестил руки на груди.

      – Ладно, – вздохнул Кузнец и, опираясь на локоть, лёг обратно на стол. – Ночь могу тут пролежать. Пацан, ты как?

      – Всё