Свеча на ветру. Ольга Озерцова

подошли к соседнему дому. В одном из них Гостята узнал Даниила с вершины холма. У него был надменный взгляд . а его богатое, хоть и потрепанное корзно не вязалось с разноцветным тряпьем, в которое был одет его низенький спутник. У того было лицо человека, много повидавшего на своем веку и не раз битого, а на губах бродила какая-то полудетская, хмельная улыбка. Он вышел на середину улицы и огляделся по сторонам.

      – Эх, веселее веселого тут у нас в посаде.

      – Может и так.

      – Да ты смотри, Даниил, будто боярыня.

      По улице медленно и гордо шла свинья с медным кольцом в носу.

      – И кольцо-то как золотое.

      Спутник Даниила присел на корточки, дернул ее за кольцо. Свинья остановилась и посмотрела на него, задрав пятачок. Но тут на улицу выкатилась телега, полная горшков. В ней сидел мужик, который пытался увернуться от колотушек разъяренной бабы, бежавшей за телегой. Она кричала на всю улицу, не обращая внимания на любопытных, высовывавшихся из дверей.

      – Ты что, леший, за шершнем с метлой гонялся. Сказано было поднести горшки, а ты мух считаешь!

      Даниил кивнул в ее сторону,

      – Экая злообразная ведьма. Лучше вола ввести в дом, чем такую. Вол хоть ни слова молвит, ни зла смыслит.

      Вдруг из-за изгороди выскочил козел, и прямо на воз, конь отпрянул, да на бабу, а горшки посыпались на снег. Воспользовавшись суматохой, мужик спрыгнул с телеги и убежал, словно его и не было. Со всех сторон собралась толпа – и началось: кто коня винит, кто бабу, кто мужика, а пуще все вместе козла, который недоуменно уставился на кутерьму.

      – Не видать вон от того козла молока, а в городе покоя. Что, неправду говорю?

      – Правду, коли не врешь. Однако ж пошли отсюда, не дошло бы до драки. В чужом пиру похмелье…

      Они свернули на боковую улицу, Гостята последовал за ними.Ему хотелось еще послушать их речи .На улице неожиданно оказался тот самый мужичонка, который бежал от горшков и козла. Он уже чинно стоял около монаха с постным лицом и бормотал.

      – Люди добрые, что за жизнь, куда бы уйти?

      – Тоска, на Руси, тоска, – уныло подтвердил и монах.

      – Ну, не знаю, кому тоска, а по мне у нас тут в городке весело. Взглянешь кругом, так любая скорбь соскочит.-заметил Местята.

      – Да, не жалуемся, – согласился Даниил.

      – Звонят. – Над городом поплыл то ли горький, то ли радостный звон.

      – Возьми, Даниил, меня с собой…

      – Пойдем, Местята , только ты свои скоморошьи ризы отряхни для княжей гридницы.

      Скоморох кивнул задумавшись, и когда колокола в храме зазвонили снова, заговорил:

      – Да уж, окажу князю Андрею честь. Осиротели мы, Данилко. Кому теперь мы нужны?

      – Помолчи старый пень. Я еще нужен.

      – Дай-то Бог! Князь молодой любил тебя и был заступником. А сейчас, ну сам подумай. Друзья твои, коли чарку перед ними не поставишь, отвернутся. Да и Маринка твоя…

      – Про Маринку ты зря не болтай. А князь…