Драконов много не бывает. Ева Ночь

Зал проверить. И в туалеты, наконец-то, заглянуть. На полпути меня встречает парень, спутник Драконова.

      – Где он? – спрашивает обеспокоенно и немного нервно.

      – Спит, – указываю рукой на дверь комнаты, где остался Аркадий.

      Он кивает, делает шаг по указанному направлению, а затем оборачивается резко.

      – Как вы могли! Как! – восклицает, размахивая руками. Нервный журавль – он напоминает мне эту длинноногую птицу.

      Мне нечего сказать, но виноватой себя не чувствую.

      – Ну, как-то так, – улыбаюсь ему лучезарно. Получилось не вежливо, а дерзко, с вызовом даже. Сама от себя не ожидала подобной прыти.

      – Я это так не оставлю, учти, – сердито сверкает он глазами и сводит красивые брови на переносице в сплошную изогнутую линию.

      Пожимаю плечами. Его полное право.

      Настроение резко портится. Кажется, я только что потеряла очень хорошую работу.

      Глава 5

      Аркадий

      Просыпался я трудно.

      Башка раскалывается на части, как гнилая дыня – разваливается, можно сказать. Состояние не стояния – мягко сказано.

      – Очнулся? – Паша, словно сварливая жена, тут как тут. Свеженький, благоухающий, прекрасный – так и хочется его убить или в грязи извалять, чтобы не светился так здоровьем и хорошим боевым настроением. – И как оно? Почувствовал вкус свободы?

      – Ладно тебе, – чувствую вину, а поэтому пытаюсь говорить примирительно, несмотря на противоречивые чувства по отношению к другу, который похмельем не страдает. – Кажется, я действительно вчера выдал.

      – Выдал? – не унимается Паша, почувствовав мою слабину, – Да ты начудил, накуролесил, отмочил, отчебучил, Чебучилло хренов!

      О, майн готт, я понятия не имел, что Паша такой интеллектуал и подобные слова легко в ряд строит. Как выстрелы в мою достаточно потрёпанную голову.

      – Что на тебя нашло? Ты же не пьёшь никогда!

      – Да вот… сам не знаю, – мне и сказать нечего.

      Последний раз я помню себя прилично пьяным на выпускной вечер. Мне тогда тоже казалось, что всё, свобода! Наивный дурачок. Так меня и отпустили. Но я тогда маленький был и глупый. Правда, судя по вчерашнему вечеру, не очень-то и поумнел, но что сделано, то сделано. Какой смысл рвать волосы, изображая бурное раскаяние?

      – Я что, сильно буянил? – спрашиваю осторожно, пытаясь вспомнить подробности вчерашнего рандеву.

      – А ты не помнишь? – поднимает брови Паша.

      Если откровенно, то не очень, но лучше притвориться партизаном.

      – Местами отчётливо, а временами – так себе.

      – Ну, почти терпимо, если закрыть глаза на тот факт, что угомонить тебя не было никакой возможности.

      – Значит, переживём.

      Паша смотрит на меня пристально, по его фигуре я вижу, что он порывается мне что-то сказать, а потом пожимает плечами, руками всплёскивает и пытается ретироваться.

      – Паш? – друг мой замирает на пороге. Плечи его напряжены. – Там девушка была.

      Паша