Следствие ведут дураки. Кондратий Жмуриков

к раздолбанному желтому «Пежо».

      – Весело, – наконец выдавил Иван Саныч. – От чего уехали, к тому и приехали. Нарочно, что ли?

      Степан Семеныч, кряхтя и выдавливая из себя неразборчивую мешанину из французской и русской брани, поднялся с капота «Рено» и придирчивым, несмотря на все перенесенные невзгоды, взглядом собственника окинул машину: не поцарапали ли, когда били по заднице битой.

      Потом обернулся и, прищурив на Осипа глаза с таким видом, словно у него была близорукость по меньшей мере в семь диоптрий, произнес по-французски:

      – Вы кто?

      – Не… я по-вашему ничаво, – отозвался Моржов.

      – Русские?

      – А чаво ж, не видно по мне, что не хранцузы? – ответствовал тот.

      – Видно… – недовольно пробурчал Степан Семеныч. – Из России?

      – Нет, из Буркина-Фасо, – блеснул знанием географии Осип, а потом перешел на более обстоятельный и серьезный тон:

      – Мы, можно сказать, только что с трапа самолета. Из ентого… Шарля де Голля.

      – А-а-а, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, протянул Гарпагин. – И чем обязан?

      – Просто мы с вами, некоторым образом, родственники, – подал голос Иван Саныч. – Вот. Моя мама, Елена Семеновна, ваша сестра. Родная.

      Степан Семеныч непонимающе посмотрел на самопровозглашенного родственника и пробормотал:

      – Что-то я не расслышал… верно, не так? Э-э-э… я-то думал, что у моей сестры Лены и Астахова ее – сын, а тут оказывается – дочь. Нестыковка получается.

      Астахов махнул рукой и открыл было рот, чтобы пояснить, что он женщина только по платью и загранпаспорту, что были обстоятельства, по которым он не мог выехать из России под своим настоящим именем, но Осип опередил его:

      – Вот чаво, Степан Семеныч. Вас ведь так зовут-от, верно? Вы же не заставите Ваньку раздеваться и показывать свою доказательству, что он не баба? Так было нужно-от. Мы щас усе вам разъобъясним.

      Гарпагин посмотрел на корчащегося на траве сына и его дружка, почесал в лохматом затылке и, согнувшись еще больше и выставив лицо с торчащим крючковатым носом и длинным подбородком, выговорил:

      – Все-таки я что-то не понимаю. Не понимаю, да. А что вам нужно?

      Ване Астахову почему-то стало непреодолимо смешно. Он с трудом подавил приступ хохота и отозвался еще одной классической цитатой:

      – Я к вам пришел навеки поселиться. Надеюсь найти у вас приют.

      Нет надобности говорить, что цитату Гарпагин не оценил. Более того, он смотрел на Ивана со все растущим подозрением, а потом вдруг гаркнул:

      – Знаю я вас! Это все штучки дурацкие! Вы заодно с этим мерзавцем и ничтожеством Николя меня норовите надурить! Да только не на того напали.

      И, царственным жестом простерев руку по направлению к Астахову, выговорил:

      – Вон отсюда, пока я не вызвал полицию!

      – Вы, кажется, уже звали полицию, – пробормотал Астахов, – только она не больно рвалась вас спасать. А вот мы вам помогли, и вы же нас