Трактир. Живиль Богун

ее Лилька. – Теперь они туда за шмотками гоняют.

      Однако девушка, с ходу причисленная спортсменками к неким полумифическим им, попросила лишь стакан воды с каплей вишневого сиропа. Четверка слышала, как в ответ на предложение хозяина пообедать или хотя бы выпить кофе, она сказала тихим четким голосом:

      – Благодарю, я всего на пару минут… – и грациозно присела на край высокого табурета у стойки.

      А в следующее мгновенье наблюдательницы дружно ахнули: откуда-то слева вдруг появился гигантский черный пес, неторопливо подошел к гостье и замер, преданно глядя ей в глаза. Девушка улыбнулась, протянула руку, и зверюга тут же пристроил огромную голову ей на колени, явно ожидая ласки. Одной рукой поглаживая собаку, девушка приняла поданный хозяйкой стакан, кивком поблагодарила и сделала несколько глотков. Затем повернулась к широкому окну, словно высматривая во дворе кого-то, вздохнула, рассеянно обвела глазами зал и остановила взгляд на пианино в дальнем углу.

      – Можно? – кивнув на инструмент, спросила она Марка.

      – Нужно! – хмыкнул тот.

      Девушка встала, не спеша пересекла зал и снова села, теперь уже за пианино. Гигантский пес последовал за ней, даже не обратив внимания на девчонок, которые испуганно съежились, когда он шествовал мимо. Тихонько клацнула блестящая черная крышка, тонкие пальцы приветственно пробежались по желтоватым от времени клавишам и тотчас, почти без перехода, зазвучала нежная мелодия.

      – Ну разумеется, Шопен… – вздохнула Вероника, опустилась на свой стульчик за стойкой и прикрыла глаза, вслушиваясь в переливы ноктюрна.

      Марк с довольным видом поглаживал короткую курчавую бороду, однако бдительности не терял, то и дело поглядывал на четверых посетительниц в зале. Те тоже слушали музыку, каждая по-своему. Строгая Лилька облокотилась на столик и недоуменно хмурила боевые брови. Фигуристая Светка не переставала жевать; она даже не заметила, как доела свою порцию и принялась за стоявшую рядом. Девица с радужной челкой откровенно скучала, вздыхала, ерзала на стуле, но шуметь не смела. А молчаливая Мышка, казалось, и вовсе уснула: сомкнутые ресницы, неожиданно длинные и густые, смягчили острые черты лица, голова чуть склонилась набок, плечи расслабленно опустились.

      Нет, она не спала. Она смотрела живую картину, которая разворачивалась перед ее закрытыми глазами, следуя чарующей мелодии ноктюрна №20.

      ***

      Поначалу кино кажется вполне романтичным: парень и девушка, молодые, красивые, влюбленные. Эдна и Шон – нередкие имена в Ирландии середины девятнадцатого века. Они помолвлены, собираются поженится, как только Шон достроит домик на задах отцовского участка. Их семьи небогаты, выращивают овощи на арендованных землях, в основном, конечно же, картофель: им засажена, считай, половина Изумрудного острова.

      Однако в то лето от заразы гибнет весь урожай картофеля. По всей стране.

      – Эдна, давай по-быстрому обвенчаемся и уплывем в Америку! – упрашивает Шон невесту. – Маккензи уже отбыли,