Сквозь радость встреч и боль от ран. Светлана Семеновна Осипова

обозов эвакуации, в самом конце сентября, приехали тети Лиза и Феня, дядя Фроим. Дядя Фроим был брат моей бабушки, дядя моей мамы, но, как и мама, я звала его дядей.

      Эту комнатку с печуркой я помню. И бабушку, колдующую над керосинкой и кастрюлей, из которой клубится запах еды – помню. А вот соседей – не помню.

      Оставив меня на попечение бабушки, мама отправилась в контору головного сельпо. На её предложение себя как бухгалтера или, хотя бы счетовода, начальник отдела кадров рассмеялся:

      – На чистенькую работу из Москвы прикатили? Мы можем принять тебя бухгалтером в отдел хлебопечения, но тёплую работу надо заслужить. Сначала пошлём тебя на заготовку леса к зиме, надо вылавливать (возможно, есть для этой работы специальный термин, но мама его не запомнила, и я не знаю) плывущие по реке стволы деревьев, вытаскивать их на берег. Надо не допускать заторы, чтобы не выловленный лес мог плыть дальше – другим он тоже нужен. Поработаешь, пока река замёрзнет, а потом пойдешь и в бухгалтерию.

      Появился всё тот же работник ГБ. С предложением сообщать о разговорах в бараке, тогда и работа найдётся сразу в бухгалтерии. Предложение мама выслушала, презрительно полыхнули золотые глаза, повернулась и ушла, не удостоив его ни словом.

      И вот с 21-го августа 1941 года маленькая, хрупкая женщина (вес до войны 48 кг, рост 160) с большим багром прыгает по кромке воды, стараясь подцепить, подтянуть и вытащить на берег плывущее бревно. Повинующиеся каким-то своим, сплавным, законам, брёвна иногда вдруг разворачиваются поперек реки, на них наплывают и громоздятся другие – затор. Надо быстро раскидать огромные толстые бревна, пока они не перекрыли реку. Кто-нибудь может себе представить, как справлялась с этим моя мама? Я не могу. Но ведь было, справлялась. Иначе не выдали бы карточки на продукты и некоторую зарплату.

      Но силы были не равны. Вскоре, как и следовало ожидать, не справилась мама с бревном. Поскользнулась, провалилась в воду. На неё стали наползать плывущие деревья. Последняя мысль промелькнула: Светка! Потом увидела склонившихся над ней мужиков. Успели, вытащили, сделали искусственное дыхание, оживили.

      На следующий день мама отказалась выполнять эту работу. Дальше всё было просто: её уволили, с 16 ноября, да ещё статью КЗОТа присудили. Опять гэбэшник подкатился: и статью могут не присуждать, и лёгкая жизнь у неё и дочери будет, всего лишь в обмен на информацию и сожительство (так напрямую и сказал).

      Осталась моя мама без работы – кто ж её "со статьей" возьмет?

      Наступили холода. Суровая сибирская зима. Зимней одежды нет. Да и другой – тоже. Мама снова пошла в райком и, уж не знаю как, а добилась, чтобы нам выдали талоны на получение одежды. Да ещё разрешение для приема на работу.

      Дядя Фроим устроился на бойню, забивать скот, там появилась вакансия в связи с уходом работника на фронт. Хоть раньше сам эту работу Фроим не делал, но много лет наблюдал, как делают это в его семье квалифицированные забойщики скота. Основной закон – скотина не должна