Сквозь радость встреч и боль от ран. Светлана Семеновна Осипова

без внутреннего протеста, но мы поняли, что выбора у нас нет, надо обмазывать навозом. Этого добра в телятниках было с избытком. Приехав на центральную усадьбу, мы снова затребовали мастерки: мазать навоз руками нам хотелось ещё меньше. Но инструмента просто не было. Нам ответили: сказали бы спасибо, что месить раствор будет вол. Ещё раз уверили в его мирном характере:

      – Да, что вы! Вы не бойтесь, он смирный, берите его за рога и тащите в яму.

      Но мы уже кое-что про вола знали сами.

      На следующий день вол вернулся. Он был умиротворён и спокоен. Безропотно подвёз навоз к яме. А вот лезть в яму мягко, но настойчиво отказался. Мы пытаемся заманить его куском хлеба, угрозами, просьбами, лёгкими физическими воздействиями. Наконец, он нас послушался, неторопливо вошёл в яму и зачавкал по раствору. Проделав один круг, вол задумался. Пошёл снова, не оставив, однако, своих раздумий. Сделав второй круг, он, очевидно, успел всё обдумать, и спокойно стал выбираться из ямы. Мы убеждаем его, что в жизни бывают трудности, нельзя выбирать лёгкий путь. Но у него были другие представления о жизни. Преодолевать наши трудности он предоставил нам самим.

      Тут мы вспомнили данное нам напутствие, что он смирный, что его нужно смело брать за рога, и он будет послушен. Юра смело хватает вола за рога, пытается повернуть назад, в сторону ямы. Вол внимательно обвел нас глазами, решительно, с чувством собственного достоинства качнул крутыми рогами, отчего Юрка отлетел куда-то в сторону. Ещё раз, качнув рогами из стороны в сторону, с высоты своего могущества выразительно обводит нас глазами, останавливая взгляд на каждом, кто стоит у него на пути. Мы невольно расступаемся, и вол величественно удаляется в степь. Несколько мгновений мы осмысливаем происшедшее. И наше ближайшее будущее. Приняв неизбежное, засучиваем шаровары, влезаем по колено в будущий раствор, и начинаем преодолевать трудности. Самым трудным оказалась борьба со слепнями и мухами: шлепать навозными руками по всем частям тела очень не хочется. Мы пытаемся согнать злодеев подергиваниями, помахиваниями и подрыгиваниями. Но кровопийцы безжалостны.

      В конце трудового дня мы старательно вымыли руки в ручейке. Но запах навоза не пропал и, когда мы подъезжаем к палатке, все дружно от нас отступают. Из всех запасов собираем самые ядовитые и пахучие сорта мыла. Воды в озере – в избытке. Смешиваясь с земляничным, дегтярным и цветочным мылом, запах навоза создаёт неповторимый аромат.

      В качестве то ли подарка, то ли компенсации за навозные страдания, мне вручили толстенный пакет Нинкиного письма.

      Коротенькое письмо для всех:

      ″Разрешите мне, дорогие товарищи, от имени и по поручению оторвавшейся части группы, от имени ″лентяев и белоручек″ приветствовать в вашем лице передовых комсомольцев, юных патриотов, погубителей целинного урожая!

      Девчонки, дорогие, чёрт вас возьми, никогда не думала, что могу так соскучиться по группе! . . .

      Я знаю, что вам очень хочется узнать про Фестиваль. Я об этом пишу Светке, она вам прочтёт то, что относится