Сияние снегов (сборник). Борис Чичибабин

Катаев.

      Мне жаль их пышных дней

      и суетной удачи:

      их сущность тем бедней,

      чем видимость богаче.

      Их сок ушел в песок,

      чтоб, к веку приспособясь,

      за лакомый кусок

      отдать талант и совесть.

      Их светом стала тьма,

      их ладом стала заметь,

      но им палач – сама

      тревожливая память.

      Кто знает, сколько раз,

      возвышенность утратив,

      в них юность отреклась

      от воздуха и братьев.

      Как страшно быть шутом

      на всенародных сценах –

      и вызывать потом

      безвинно убиенных.

      (В них роскошь языка –

      натаска Водолея –

      судила свысока

      Платонова Андрея.

      О нем, чей путь тернист,

      за чаркою растаяв:

      «Какой же он стилист?» –

      обмолвился Катаев.)

      Мне жаль их все равно.

      Вся мера их таланта –

      известная давно

      словесная баланда.

      Им жарко от наград,

      но вид у них отечен,

      и щеки их горят

      от призрачных пощечин.

      Безжизненные пни,

      разляписто-убоги,

      воистину они –

      знамение эпохи…

      Я слезы лью о двух,

      но всем им нет предела,

      чей разложился дух

      скорей, чем плоть истлела

      и умерло Лицо,

      себя не узнавая,

      под трупною ленцой

      льстеца и краснобая.

(1969)

      А. И. Солженицыну

      Изрезан росписью морщин,

      со лжою спорит Солженицын.

      Идет свистеж по заграницам,

      а мы обугленно молчим.

      И думаем: «На то и гений,

      чтоб быть орудием добра, –

      и слава пастырю пера,

      не убоявшуся гонений!..».

      В ночи слова теряют вес,

      но чин писателя в России

      за полстолетия впервые

      он возвеличил до небес.

      Чего еще ему бояться,

      чьи книги в сейфах заперты,

      кто стал опорой доброты

      и ратником яснополянца,

      кто, сроки жизни сократив,

      раздавши душу без отдарства,

      один за всех – на государство,

      казенной воле супротив?

      Упырствуют? А ты упорствуй

      с ошметком вольности в горсти

      и дружбой правнуков сласти

      свой хлеб пророческий и черствый.

      Лишь об одном тебя молю –

      в пылу, боюсь, что запоздалом:

      не поддавайся русохвалам,

      на лесть гораздым во хмелю.

      Не унимайся, сын землицын,

      во лбы волнение вожги!

      В Кремле артачатся вожди.

      Творит в Рязани Солженицын.

      И то беда, а не просчет,

      что в скором времени навряд ли

      слова, что бременем набрякли,

      Иван Денисович прочтет.

(1969)

      Памяти друга

1

      В чужих