Выкуп. Ирина Глебова

найдут, никому не должно прийти в голову, что это испанец. Мало ли кто – много людей исчезают бесследно!

      Вдруг впервые за это утро Эдуард подумал: а ведь и его самого тоже станут искать! На день-два он предлог придумает, но потом друзья-артисты хватятся его, поднимут большой шум… А вдруг тело из канализации идентифицируют, как его – артиста Миловзорова? Эдик усмехнулся: вот это будет вольт! И подумал: «А что, это было бы даже хорошо. Люська, конечно, будет в трансе! Но ничего, переживёт. С таким братцем, как её Вадим, не пропадёт ни она, ни Коська. А там – как сложатся обстоятельства. Может, со временем я сумею их тоже туда выдернуть…»

      Через полтора часа он подъехал прямо к гостинице, где остановилась вся филармоническая группа. Было ещё рано, но Эдик знал: сегодня у них первое выступление в детском санатории в десять утра. Его коллеги и в самом деле уже вставали, умывались, готовились к завтраку. Он совершенно естественно присоединился к ним в столовой, потом взял свой чемоданчик с реквизитом и долларами, нашёл гримёршу Софочку, попросил «оживить» ему лицо. Софочка увела его в свой номер, посадила перед зеркалом.

      – Да, Эдик, тени у тебя под глазами очень и очень! Небось, водишь в свой номер-люкс по ночам девиц, не высыпаешься?

      – Обижаешь, малышка! – Эдик нежно, почти невесомо провёл ладонью от плеча к бедру молодой женщины. – Если б это было так, я бы начал с тебя! Неужели отказала бы?

      Софочка качнула бедром так, что сразу не понять – от него или к нему, засмеялась:

      – Попробуй! Ты ведь никогда мне такого не предлагал!

      Так, перебрасываясь с гримёршей шуточками, Эдик с ловкостью жонглёра и картёжника стащил у неё тюбик чёрной краски для волос.

      Он отыграл с группой программу в детском санатории, а когда санаторский автобус вёз их обратно к гостинице, подсел к руководителю.

      – Слушай, Миша, тут такое дело… Один местный мандариновый король из-под Пицунды зовёт меня на два дня к себе в имение. Говорит – у его мамаши именины. Старушке ещё с дореволюционных времён нравились жонглёры и фокусники. Вот сын и хочет сделать ей подарок в моём лице.

      – И что, хорошие деньги обещает? – спросил оживлённо руководитель.

      – Да уж грех было бы отказываться!

      – Везёт тебе, Эдик! А, может, ему будет нужен и саксофонист? Или певец? Ты уж узнай, не будь эгоистом!

      – Я узнаю, – пообещал Эдуард. – Но вы тут без меня отыграйте сегодня вечером и завтра…

      Подобные индивидуальные заказы случались и в прошлых поездках, потому руководитель согласно кивнул. В свою гостиницу Эдик вошёл с сумкой через плечо и чемоданчиком в руке – было всего лишь слегка за полдень. А через два часа из гостиницы вышел не Эдуард Охлопин, а Эдуардо Бетанкоурт – тёмные, почти чёрные волосы, франтоватые усики, красивый импортный костюм… Волосы Эдик совершенно профессионально покрасил себе сам, фальшивые усы всегда были у него среди реквизита, а костюм испанца сидел на нём, как влитой.