Весна в Ялани. Василий И. Аксёнов

в месяц. Лоснится, сытый.

      – Ладно, – говорит Коля. – В бане помоюсь, после бани… Если он дома. Баню не топила?

      – Где ему быть?.. Нет, не топила.

      – Куда уехал, может, мало ли?

      – Нестеров?.. Дома он. Видела его я на пригоне. Навоз выкидывал из стайки. Не у тебя в лесу друзья-то твои были? – спрашивает Луша, подняв на руки палевого кучерявого ягнёнка и поднося ему бутылку с молоком. – Чё-то не ест совсем и мамку не сосёт, не околел бы, лихорадка.

      – Какие? – спрашивает Коля.

      – Красивый – жалко, если сдохнет… А у тебя их много, чё ли?

      – Ну…

      – Электрик и Флакон. Будто не знашь…

      – Эти.

      – Эти. Их тоже долго тут не видно было, как и тебя, я и решила…

      – У-у.

      – Позавчерась надумала за кладбишше пойти на лыжах, решила прутьев наломать, – говорит Луша. – Голик последний растрепался, и на метлу, метла уж развалилась… Ну, милый мой, да это ж молочко, пошто не пьёшь-то? Не куражься… Вижу, плетутся мимо кладбишша и ташшат чё-то… Один, Флакон, – волоком по дороге на верёвке за собой как вроде флягу, другой, Электрик, – пилу на загорбках. Чё-то – похоже на пилу. Пила, однако… Ездили в город, флягу сдали. Вечор гуляли. Рая ко мне за солью приходила. Я и не знала бы, она мне сообшила. Ещё, наверное, гудят… И песни пели, слышала отсюда… Были-то у тебя? – спрашивает Луша.

      – У меня, – говорит Коля.

      – Где ещё быть им, как не у тебя. Не в Москве же, не на выставке… Ну-ка, родимый, нос не вороти. И нос сухой вон… Я так и думала, – говорит Луша. – Не в турпоход же в лес они ходили. Не лес валить… Ты есть-то хочешь?

      – Так, маленько.

      – Тебе за флягу отвечать, Федя не спустит.

      – Вычтет.

      – Обязательно. И за пилу-то.

      – Пилы там не было.

      – Где-то же взяли ведь, какую-то несли…

      – Не знаю.

      – Не на дороге же нашли… И знать тут неча… Пилы на ёлках не растут – не шишки и на дорогах не валяются.

      – Ну…

      – Вот тебе и ну.

      – А у нас нет, случайно?..

      – Нет, – говорит Луша.

      – Худо, – говорит Коля.

      – А мне не худо.

      – Да я так.

      – Чаю попей. На печке чайник… Не ждала… Я пока тут вот, с этим разберусь… Скоро приду, налажу чё-нибудь. Суп там, на печке же, должо́н поспеть. Кожа-то на тебе ещё не лопнула?

      – А чё?

      – От грязи.

      – Нет.

      – Больше двух месяцев не мылся… Или там ванна у тебя, в благоустроенной квартере?

      – Ванна.

      – И душ. Ага. И Интернет.

      – А папиросы хоть купила? – спрашивает Коля.

      – Купила, – говорит Луша. – В сенях висят, в пакете салафановом… Чтобы в избе-то ими не воняло, то ж – задохнуться… никотин.

      – Запах как запах, – буркнул Коля.

      – А? Чё ты там?

      – Да я ничё.

      – Чё-то всё сам с собой, прямо как этот…

      Двор не глухой – насквозь его просвечивает солнце.

      В старой, когда-то чёрной, теперь бурой, выцветшей плюшевой