Сувенир от фрау Моники и побег за любовью. Виктор Михайлович Лысых

свинью, а та блаженно захрюкала и от удовольствия даже глаза закрыла.

      – Ну, как? Подойдёт? Приходи! Могу и ключи оставить…

      – Сам с ними развлекайся, чучело свинячье, – завелся Вениамин, но Палкин уже «выключился» и не слушал, продолжив грузить навоз.

      Возвращаясь с кухни, ребята заскочили в магазинчик, купили сигарет для начальника караула, о чем он их попросил и по коржику для себя. Шли, жевали, а Веня вдруг сказал:

      – Где-то здесь, у немчуры, есть и у меня родственник.

      – Ты чё, серьёзно? – спросил Иван.

      – А то, серьёзней не бывает, если, конечно, не грохнули в войну, – и, помолчав, стал рассказывать.

      – У меня старший брат в войну родился, в сорок третьем, когда ещё Украина находилась в оккупации, а батя воевал. Короче, немец какой-то нашу маманю поимел и родился Витёк. Вот такие дела. Так что, если фриц тот живой, значит где-то здесь или в ФРГ и обитает.

      – А ты как об этом узнал?

      – Батя наш, бывало, когда хорошо поддаст, начинает вспоминать и на мать наезжать, ну и терзать её. Я маленький был и помню эти их разговоры. А мать говорила отцу, что его никто не держит, может уходить и что он знал об этом, когда вернулся и как бы простил. А ещё мать говорила, что это её крест и нести ей этот самый крест до могилы, ну и всё такое.

      Мать красивая у нас была по молодости, да и потом.

      – Ну, а брат, знал об этом, кто он на самом деле?

      – Да, знал! Его и на улице больше «Фрицем» называли.

      У нас, неподалёку, в сосновом бору профилакторий был, он и сейчас работает. А во время войны немцы там после ранений лечились и отдыхали, ну и за местными бабами охотились. Так что мой брат не один такой в селе был.

      А наш Витёк вырос красавцем: рослый, видный, голубоглазый – настоящий ариец. А когда меня в армию забирали, в военкомате сказали, что вроде как в ГДР могу попасть. Ну, я и ляпнул Витьку, говорю: «В Германию попаду, может, и родственника встречу». А он как врежет по роже и говорит: «Ты ещё гавкать будешь!».

      Сам он в Польше служил, до Германии малость не доехал. Вот и получается, что если тот немец живой остался, то где-то здесь и обитает.

      Веня внимательно посмотрел на Ивана и, усмехнувшись, добавил:

      – Ты на него чем-то похож, может тоже своего родственника приехал искать?

      – Я на отца похож. Да и родился, как и ты в сорок восьмом. Так что нам с тобой родственника здесь найти не светит.

      А после прогулки на кухню был последний заход Ивана и на пост, а затем уже и домой, в казарму.

      Бывшие в карауле служивые сдали оружие, помылись, побрились, поужинали, передохнули, прошлись с песней перед отбоем и спать. Сутки в карауле выматывают хорошо и вырубаешься сразу – голову на подушку опустил и… все.

      А утром просыпаешься с таким ощущением, что прошла не ночь, а миг. Но расслабляться не приходится – всё по расписанию, хотя на этот раз изменения всё же были и распорядок после развода дополнился неожиданным сюрпризом.

      Получив задание отобрать пятнадцать человек из тридцати шести,