Насильно твоя. Мария Устинова

казалось важным вспомнить название. Как будто этими незначительными деталями я его отвлеку.

      – Самойлова Глеба знаешь? Эмиль о нем говорил?

      Я снова замотала головой. Он вроде шел на контакт и голос не злой. Может, удастся выпросить простынь обратно? Я робко подняла взгляд, но было так страшно… Я уставилась на пряжку ремня, которая тускло блестела в местном свете, и выше не смогла.

      Взгляд притянуло к боку – за ремнем был пистолет Эмиля. На фоне черной футболки он слабо бросался в глаза.

      – А что говорил? – руки уперлись в бока и он раздраженно наклонился ко мне, страшно нависая сверху. Пальцы правой руки легли неподалеку от рукоятки пистолета.

      – Ничего, – прошептала я, понимая, что не этот ответ ждут. – Мы отдыхали вместе…

      Я могу рассказать, как варить кофе и делать Эмилю минет. Но мне кажется, меня пристрелят, если я поделюсь этой информацией.

      – Отдыхали… Ну посмотрим! – я чем-то его разозлила. – Твою мать, отдыхали они. Чё он поехал за тобой, если просто отдыхали вместе, я спрашиваю?

      Бритый обошел меня кругом.

      Было страшно и холодно сидеть перед ним на бетонном полу, но несмотря на то, что я его взбесила, во мне вспыхнула надежда. Он за мной приехал… Верю, что Эмиль поможет. Все мысли были заняты им.

      И они не знают, кто я. Если повезет, отпустят.

      – Ну и что ты расселась, красавица? – спросил бритый.

      Я насторожилась, не понимая, о чем речь. Их мой вид обрадовал, словно я сделала незапланированный подарок.

      Бритый резко схватил меня за локти. Заставил привстать на колени, голую и напуганную тем, что теперь они могут рассматривать мое тело.

      – Не надо, – заныла я, но меня за волосы подтащили к стене.

      Я не понимала, за что надо мной издеваются.

      – Не понимаешь, что от тебя хотят? – проорал он, тыкая меня лицом в холодную стену. – Мордой к стене! Руки за голову! Давай, поднимай!

      Он силой попытался заломить руки, сложить на затылке, как делал Эмиль. И был так груб, что везде, где касался, вспыхивала боль.

      – Я ничего не сделала! – разрыдалась я.

      Я получила удар по пояснице и ноги чуть не отнялись от вспышки боли. Меня впечатали в стену ногой. Я едва успела отвернуться, чтобы не врезаться носом. От стены несло стройкой, холодом и пылью. Подошва военного ботинка бескомпромиссно давила на позвоночник. Меня трясло от боли и холода.