Траблшутер. Янка Рам

глаза на Софью. Словно перед расстрелом!

      – Как Ваша сестра?

      – Готовят к операции, спасибо.

      – Что же Вы грустите, Софья? Все благополучно. Радуйтесь.

      – Да? Я вынуждена стать служанкой убийцы. Чему радоваться?

      Плохой расклад. Мои люди должны мне доверять. Будем работать над этим.

      – Ну, Вы наговорите сейчас! Поверьте, таких грязных дел я не беру. Мы не занимаемся ликвидацией людей и причинением им физического вреда. Намеренно. Но я допускаю мысль, что в ходе наших операций может кто-то пострадать. Однако я сделаю все и на этапе планирования, и в процессе, чтобы этого избежать. Даже в ущерб операции.

      – А как же Маргарита Викторовна?

      – Какой вред, Софья? Я просто выполнил ее просьбу, которую должны были выполнить Вы. Если бы речь шла об убийстве, я бы никогда не взял это дело.

      – Но Вы его взяли, даже ни разу не взглянув на нее, не поговорив с ней. А если бы Вас обманули?

      – Во-первых, я ломанул базу данных больницы, в которой она наблюдалась. Проверил назначенные препараты, диагноз, анализы… Дальше, и правда, не сомневался. Разрешение на эти действия я выдал себе уже очень давно. Но в первый раз мне понадобилось гораздо больше времени на решение, чем Вам. Полгода. У моего деда был похожий диагноз. Я на стену лез вместе с ним, наблюдая, как он мучается. И ведь совершенно никакой перспективы… Максимум – дополнительная доза незаконно раздобытых наркотиков, от которой он впадал в оцепенение и все равно не жил. Доза росла… И в какой-то момент… он попросил меня… Я помучился моральным выбором, а потом раз и навсегда принял единственно правильное решение.

      Она слушает очень внимательно, в ее взгляде появляется доверие.

      – Во-вторых, ну, допустим, я бы отказался от этого дела. Вы хоть себе представляете, кого могли подтянуть для исполнения эти уроды? И как бы все могло закончиться для госпожи Салтыковой? Я – понимал.

      – То есть, Вы принимали решение из моральных соображений? – распахивает она глаза.

      – Нет. Из финансовых. Но, после того, как счел весь ход событий морально допустимым. И волки сыты, и овцы целы… Сплошное благополучие!

      – Я буду очень надеяться, что это правда. И я буду очень в Вас верить, Захар. Иначе… боюсь, что через некоторое время мне будет легче поискать для себя две эти инъекции, чем исполнять свою роль.

      – Перестаньте, Софья. Я решаю проблемы, а не создаю их. Тем более молоденьким Феям. Но поработать придется.

* * *

      – Борис Иваныч, – протягивает руку.

      В возрасте, рукопожатие крепкое, уверенное.

      – Захар, – представляюсь я.

      – А Вы действительно можете помочь, Захар?

      – Действительно могу. Общую суть я уловил из письма. Теперь ближе к деталям. Сколько лет девочке?

      – Шесть.

      – Он ее биологический отец?

      – Да.

      – А органы не предпринимают никаких действий, потому что родители до сих пор состоят в браке?

      – Именно так. Они не квалифицируют это, как похищение. Он увез ее три недели назад. Шантажирует. Требует крупную сумму. Угрожает,