Новый Мир: Поколение Z. Кейси Эшли Доуз

час везде безлюдные места – скептично замечает Шона.

      – Нет. Люди там есть, просто их не видно. Но Они об этом знают. Нужны места, где людей в принципе нет. Куда никто не пойдет, а значит, куда не пойдут и Они.

      Глава 1

      19 лет спустя

      Я свешиваю ноги с кровати, на ощупь пытаясь найти тапочки. Соломенные тапочки, которые мама научилась делать, еще когда мне и пяти не было. Она заявляет, что раньше подобные изделия были из самых мягкий материалов, пружинили и предназначались для удобства. И что за небольшую плату продавались где угодно, а не делались вручную от необходимости.

      «Раньше» она иногда называет еще Старым миром.

      Мне мало о нем известно.

      Я родилась задолго после его падения.

      Мне он представляется чем-то совершенно волшебным. Возможно, даже чем-то из грани фантастики. По рассказам родителей, в Старом мире никто не мыл одежду в реке руками – ее просто кидали в какую-то непонятную машину (я так и не запомнила названия), нажимали кнопки и она все делала сама, давая на выходе совершенно чистое белье. Ели не из плетенных пиалок, а из керамической посуды, которую мыла за людей так же машина с кучей кнопочек. Был телевизор, что показывал фильмы, которые тоже можно было регулировать кнопками.

      Кнопочный мир.

      Прекрасный кнопочный мир, где нажатием кнопки можно было заказать еду, а не охотиться за ней полдня, да еще и зачастую прийти с пустыми руками.

      Таким был Старый мир по их рассказам.

      В детстве перед сном я частенько представляла, как сложилась бы моя жизнь, если бы я хотя бы на чуть-чуть попала в этот дивный Старый мир. Хотя бы на пару дней. Прокатилась на машине, стирала бы не руками, заказывала бы еду кнопкой, и эту еду готовила бы потом за меня машина.

      Звучит, как бред сумасшедшего.

      Но родители клянутся, что так оно и было.

      Даже мне в это сложно поверить.

      А Калеб – мой младший одиннадцатилетний братишка – и вовсе зовет их лжецами и сказочниками и не верит в существование Старого мира. А если и допускает мысль, что он был устроен как-то иначе – то в его представлении точно не таким нереальным образом, о котором толкуют родители.

      Его можно понять.

      С каждым годом Новый мир становится все хуже.

      Родись я, когда он – тоже не поверила бы ни слову.

      Калеб полагает, что единственное отличие между Старым и Новым мирами – это отсутствие в первом Имитационных. Тварей, воплощенных в людей, готовых убить, как только потеряешь бдительность.

      В остальном он считает, что жизнь не могла так разительно измениться и родители просто выдумывают про кнопки, чтобы посмеяться на то, как мы на это купимся.

      Однако, когда речь заходит об Убежище – он замолкает и куксится, видимо, не зная, как объяснить этот момент их биографии.

      Нашей биографии.

      Ведь я была рождена в Убежище.

      И мне до сих пор кажется счастливым случаем, что родители не только смогли выбраться из этой бойни сами, но еще и забрать меня. Они заверяют, что таких было единицы, хотя они и вовсе не видели ни одного спасшегося вместе с ними.

      Убежище.

      Это слово до сих пор произносится в нашем доме с напряженной бдительностью, будто одно его оглашение способно воскресить на яву события той ужасной ночи почти двадцатилетней давности, когда подавляющее большинство Выживших было жестоко убито в массовой бойне, собранной за 2 года Имитационными.

      Я ничего не помню оттуда.

      Это логично.

      Мне было всего пару месяцев.

      Но родители помнят более чем. Они не рассказывают об этом нам с Калебом каждый день, но заставляют помнить нас об этом случае. Потому что, по их мнению, пока мы о нем помним – не допустим, чтобы с нами случилось повторно нечто подобное.

      Хотя вряд ли нечто подобное случится хоть с кем-то.

      Более не на памяти родителей, не уже на моей, Они не пытались сманить людей таким образом. Они очень умны.

      Они понимают, что даже люди не побегут в один и тот же капкан дважды.

      Тем более, когда осталось так мало тех, кто может вообще куда-либо бежать.

      Родители говорят, что сразу после Бойни новый мир опустел совсем. Хотя ранее казалось, что сильнее, чем было, опустеть уже нельзя.

      Потом люди стали появляться кое-где – но все так же нельзя было понять, люди это или Они в их обличье.

      Города опустели.

      Все кто могли – навсегда их покинули.

      Города стали Их зоной. Там Им проще всего искать людей.

      Как-то так получилось, что остатки Вышивших постепенно отошли в забытые богом места, стараясь уйти настолько далеко, чтобы не попасться на глаза ни одной живой душе. А Они остались в городах, шерстя и перелопачивая все темные и светлые уголки.

      Сохрани господь тех, кто продолжил и после Убежища искать себе безопасности