Черноморский Клондайк. Михаил Серегин

Галина. – Хотя бы иногда.

      – Ты неправильно меня поняла, – попытался выкрутиться Иннокентий. – Сюда я зашел случайно. Мне наплевать, что ты делаешь в этой комнате с какими-то там духами, просто ты мне нравишься.

      – А ты мне нет, – она наклонила к нему голову. – Лазаешь везде, словно сыщик.

      – Хватит тебе, – у Иннокентия пропало всякое желание обнимать ее, – я ничего никому не скажу, если тебя это волнует.

      – Меня волнует другое, – она тяжело дышала, и ее едва прикрытая грудь вздымалась морской волной. – Я тебя пускаю в свой дом, предлагаю пищу и ночлег, себя, в конце концов! – повысила она голос. – А ты, ты…

      – Обещаю, больше не буду, – просто сказал Иннокентий, зная, что искренность всегда помогает выпутаться из сложных ситуаций.

      Правда, настоящее положение он не считал слишком уж запутанным, хотя, с другой стороны, неизвестно, как его воспринимала Галина. Она стояла, прислонившись спиной к злополучной двери, готовая отразить любую атаку.

      Она была похожа на гарпию, статую которой Иннокентий видел на одном из московских зданий. Он уже не помнил, где именно, но сейчас это не имело никакого значения. Гарпия, она гарпия и есть – с острыми клыками и горящими глазами.

      – Ты куда-то собрался? – Галина немного смягчилась.

      – На базар.

      – Вот и иди, – она выудила из карманов шорт ключ, вставила его в замочную скважину и два раза повернула.

      – Теперь успокоилась? – спросил Иннокентий.

      Зря, наверное, спросил. Галина снова завелась.

      – Иди отсюда, если хочешь остаться, – выпалила она и пошла наверх.

      Иннокентий побежал следом.

      – Я скоро приду, – он догнал ее перед выходом во двор, – если ты не возражаешь. Возможно, с деньгами.

      – Это уже лучше, – вздохнула Галина. – Ты на меня не обижайся, – она повернулась к нему, – просто я плохо спала.

      – Я не обижаюсь, – честно признался он, – я вообще ни на кого не обижаюсь.

      – Что, прощаешь все и всем? – резко спросила Галина. – Может, ты Иисус?

      Иннокентий понимал, что она чем-то расстроена, и ее нужно как-то успокоить, и потом все-таки он и правда зашел в комнату, куда его никто не приглашал.

      – Во-первых, – спокойно произнес он, – я ни с кем особенно не общаюсь, поэтому никто не собирается меня обижать, а во-вторых, когда меня пытаются обидеть специально, я думаю, не сам ли я в этом виноват? Знаешь, так проще жить, хотя если подумать, то жизнь штука не простая.

      – Знаю, – кивнула Галина.

      – Если хочешь, я никогда не буду спрашивать про эту комнату.

      – Это такой бизнес… Как-нибудь потом расскажу. Ты бы съел чего-нибудь перед уходом, – совсем по-домашнему добавила она.

      – Уже съел, – улыбнулся Иннокентий.

      – Быстрый мальчик, – Галина рассмеялась и вышла во двор.

      Там он увидел Валентина. Тот, одетый в одни только сиреневые плавки, стоял возле сарая и нажимал ногой на какой-то прибор, внешним видом напоминавший кузнечные мехи. Возможно, это и были мехи, потому что из узкого отверстия, которыми они заканчивались, валил