Война мертвых. Александр Михайлович Бруссуев

люди тем и отличаются от них, что живут они по другим законам. Да и поступают они совсем по-другому.

      Будто колокольчик зазвучал, но никто из присутствовавших в подвале его не услыхал. А я услышал.

      Звон, звон, звон, малиновые реки.

      Испокон вовеки.

      Шел в руку сон, быль иль небылица,

      Дили-дили-дон-дон,

      А что не случилось, и что не случится.⁶

      Я видел и этот подвал, и этих людей, и даже двух призраков видел. И мысли об агрессии, а, точнее, об отсутствии таковой – мои. Сплю я или брежу? Да просто болею. Даже во сне. Придумалось все это мне.

      Немая пауза, зависшая, было, после выхода из камня Илейки, была прервана шумом сдвигаемой мебели – это зашевелилась фигура под креслами.

      Макс, не в силах более лежать под спудом, начал выбираться на оперативный простор, выругавшись как бы между прочим:

      – Шайтан!

      – Рагнарек, – неожиданно ответил высокий и статный весьма пожилой человек, бородатый и волосатый – былое привидение внезапно начало обретать вполне материалистичные черты.

      – Валгалла, – вторил ему молодой плечистый спутник, который тоже все меньше походил на бестелесного призрака.

      – Архипелаг ГУЛАГ, – заметил Антикайнен первое, что пришло в голову.

      Илейко в секундном замешательстве открыл рот, потом его закрыл, выпучил глаза, нашелся и добавил:

      – Армагеддон.

      А я промолчал, потому что слушал звон. Меня здесь как бы не было.

      2. И мертвые.

      Мортен не знал, что он мертв. Он прекрасно помнил свой день, оказавшийся последним, на Земле, помнил свой последний бой. Помнил, как летел куда-то ввысь, помнил, что говорили два голоса невидимых ему собеседников.

      "Обрати внимание, какой АТМАН⁷. Чистый и незапятнанный".

      "Но форма не завершена, времени не хватило. Придется начать сызнова, пусть набирается опыта".

      «Ах, люди, как вы несовершенны, боже мой».⁸

      Помнил, как после этого резко начал падать, сближаясь с земной поверхностью все быстрее и быстрее. Он пробил дыру в земной тверди и полетел к самому центру Земли. Свет в пробитом им тоннеле удалялся и удалялся, а потом и вовсе пропал.

      «Прилетели», – подумал он. – «Здравствуйте, девочки».

      Мортен мог размышлять, чувствовать и шевелить руками-ногами. Покойники, насколько он знал, такого были лишены – лежали себе на смертном одре, и огонь лизал им пятки. И все им было нипочем: ни плач по ним, ни скорбные слова, даже жар пламени не вызывал ничего, кроме неподвижности. А потом от них ничего не оставалось, только пепел. Был человек, да весь вышел. С дымом на небеса. За пиршественный стол Валгаллы.

      Сейчас Валгаллы не было.

      Мортен подумал, было, что это всего лишь сон, но сам был уверен: таких снов не бывает. Смерти нет. И в этом он был уверен. Его никто не встречал, его никто не успокаивал, ему никто ничего не пытался объяснить. Он полностью растерялся, и волны страха начали накатывать на него одна за другой.

      Вероятно