Война мертвых. Александр Михайлович Бруссуев

исторических, литературных, кинематографических и театральных запретов Медынский²⁴ и вовсе определил книгу в разряд «нежелательная литература».

      Тем не менее прочитать «Божественную комедию» можно было вполне легко, да Макс до нее, несмотря на свое увлечение чтением с младых ногтей, не дорос. Стыд, конечно, и позор.

      – Я приветствую тебя, – сказал Охвен личности. Слово «здравствуйте» здесь в обиходе не существовало. Да и не здоровался тут никто и не с кем.

      – Хеллоу, – ответила личность.

      – Позвольте, – расстроился Тойво, выдвинувшись вперед. – Неужели я обознался. Вы ведь и есть тот, про которого я думаю?

      – Ну, по внешнему облику, если не брать в расчет, конечно, картину маслом, где меня изобразили плешивым и с бородой, то это должен быть, безусловно, я.

      – Братцы, – обрадовался Антикайнен. – Перед нами стоит не кто иной, как Данте Алигьери, автор бессмертной «Божественной комедии».

      Личность, которая сразу же сделалась Личностью в глазах тех, кто даже не знал про существование замечательного белого гвельфа²⁵, слегка приосанилась.

      – Слушайте, вы же здесь не в первый раз, вам все должно быть известно, – сказал Тойво. – Вы живым сюда спустились, а потом как-то выбрались обратно. Как это удалось?

      Данте принял свой обычный облик: задумчивый и, словно бы, потерянный.

      – Да сам до сих пор удивляюсь, – пожал он плечами. – Нельзя отсюда просто так выбраться. Если только Творец того не захочет.

      Хорошее объяснение. Добавляло оптимизма. Можно было двигать дальше.

      Хотя, если подумать, не по своей же воле сюда все они попали. Значит, по той же самой воле эту юдоль скорби можно и покинуть. Правила безнаказанно нарушает лишь тот, кто эти правила и придумывает.

      – Вот, что я вам скажу, – вздохнул Данте. – Человеку, если он живой, следует опасаться всего. Душа против него, конечно, слабее, но это не значит, что она менее опасна. Бесы тоже не все одинаковы. Кто-то не станет связываться, а кто-то может открыть настоящую охоту. Если оказались здесь, то не стоит ждать у моря погоды, всегда надо перемещаться. Даже если цель неочевидна. И никогда нельзя терять надежду. Надежды нет только у мертвых. Ферштейн?

      – Ага, – хором сказали люди, а души вздохнули еще тягостней, чем Данте.

      – Может быть, конечно, это не очень важно, но свое перемещение нужно начать с поиска места, где есть корм и вода. Если вам это интересно, – и не прощаясь, личность завернулась в свой саван и ушла в красный сумрак. Постепенно силуэт ее потерялся – слился с окрестностями.

      – Погоди! – вскрикнул Тойво, словно что-то вспомнив.

      Он побежал в том направлении, куда двинулся Данте, но никого не нашел.

      Антикайнен вернулся и только развел руками на вопросительные взгляды товарищей.

      – Может, он продвинулся, и его здесь больше нет, – сказал Мортен.

      – Или эта была давнишняя его проекция, а сам он уже насиделся на всех