Лаборант. Юлия Оайдер

готово, не переживайте, звук будет на высоте, как и ваше пение, – сдержанно улыбаюсь в ответ и поднимаюсь с места.

      Переключаю управление микрофоном и колонками на планшет, поворачиваюсь спиной к залу, всем своим видом демонстрируя парню готовность к работе. Одарив меня презрительным взглядом, парни берут инструменты, перекидываются обрывками фраз и начинают играть.

      Нужно отдать должное этой группе, ведь музыка на самом деле очень хороша и голос у Вадима прекрасный, но вот смысла в его меланхоличных песнях совершенно нет. Их словно писала маленькая школьница, только что потерпевшая неудачу в первой любви.

      «Даже в пепел готов превращаться,

      Кострами сгорая в далекой глуши,

      Лишь бы губ твоих нежных касаться.

      И попробуй ты мне докажи,

      Что не дрогнет в груди твоей сердце,

      А продолжит размеренный бег,

      Когда я приоткрою те дверцы,

      Что не видывал человек.»

      Ну что это? Понятное дело, что эти песни пишутся для особой целевой аудитории в лице пубертатных малолеток, но даже будь мне шестнадцать – меня бы не проняло это вытье.

      Люди постепенно заполняют просторный зал, мимо сцены уже в который раз проходит Лиза и, игриво подмигнув, направляется к бару. Не хочу оборачиваться, потому что и без того ощущаю на себе взгляд Хантера, выжигающий на моем затылке дыру. Сейчас мне нельзя отвлекаться, нужно пережить этот вечер и постараться не запороть Вадиму выступление.

      – Что за херня происходит с моим микрофоном?! – подходит в перерыв обозленный солист, опершись руками о стол и с угрозой нависая надо мной. – Почему он заводится?!

      – Все же в порядке, – растерянно отвечаю я, проверяя звуковые показатели на планшете. Все в норме, да и слух мой вряд ли мог подвести в этом вопросе. – Все стабильно и звук был отличный. Что конкретно вас не устроило? – зачем-то поворачиваю планшет экраном к Вадиму, показывая статистику, и вздрагиваю от неожиданности, когда одним движением парень резко выбивает из моих рук гаджет.

      Планшет с громким треском бьющегося стекла падает на пол, а я непроизвольно сжимаюсь в комок и зажмуриваюсь, словно ожидая оплеухи, однако одного удара по безобидной вещице уже хватило, чтобы выбить из легких весь имеющийся кислород и погрузить меня в глубокий вакуум нахлынувшего страха.

      Вадим возвышается надо мной, словно коршун над добычей, наклоняется ниже к лицу и рычит сквозь зубы:

      – Я сказал звук был хреновый, значит он был таким, поняла?! Решай проблему!

      – Вы только что разбили то, чем я могла решить проблему, а еще это была моя личная вещь, – дрожащим голосом говорю я, боясь лишний раз вздохнуть.

      – А меня не трахает, – кривится блондин и, больше не говоря ни слова, спускается со сцены и выходит в курилку.

      Встаю с места на ватных ногах и поднимаю разбитый планшет, всеми силами делаю вид, что ничего особенного нее произошло, что это совсем не важно и мне плевать. Надеюсь,