Время цвета апельсина. Андрей Макаров

Устанете сидеть, встаньте и пройдитесь по вестибюлю, но не переставайте наблюдать. Если что, немедленно сообщайте мне. Понятно?

      В его фразе, понятно, была просто информация, я чувствовал, что это говорит мой коллега по работе, хотя и мой начальник. Во фразах Сергея всегда чувствовался начальный тон. Поэтому мне и хотелось держаться от него подальше.

      Старший смены и Никитин ушли, оставив меня одного. Сидеть мне не хотелось, и я подошёл к дверям поближе. Они были в два ряда, между ними располагался небольшой тамбур, который в холодное время подогревался. В апреле днём подогрев выключали, но ночью на улице стояла минусовая температура, поэтому подогрев работал. На улице было красиво. Я давно не наблюдал за жизнью города ночью. Вообще, весь вестибюль завода был сделан из прочного стекла, и просматривался насквозь. Однако пространство по ту сторону было не таким уж и большим. Участок проспекта Обуховской обороны, часть Володарского моста, остановка трамваев перед подъёмом на мост, вот в общем-то и всё. Навигация ещё не началась, и смотреть на караваны судов, идущих по Неве, было рано. Но мне хватило и этого. Быть сторонним наблюдателем надо тоже уметь, а уж члену Межрегионального Союза Писателей, тем более.

      Я какое-то время постоял возле стекла, смотря на то, что происходит за окном. Потом вернулся на своё рабочее место, достал записную книжку, ручку, и задумался. Самое трудное в написании стихов, – это с чего начать. Первая строчка должна быть ударной, за ней следует пауза, и слушатель, или читатель, должны остановиться после того, как её услышат, или прочитают, чтобы потом почувствовать себя очевидцем происходящего. Удаётся такое не всегда. Опять же, я изложил своё понимание творчества. Именно так я и пишу стихи. Мне приходят в голову не отдельные слова, а строчки целиком. Одним словом, я пытался поймать логическую цепочку, которая неизвестно ещё чем закончится. Свет в вестибюле был притушен, чтобы охранника не было видно с улицы. Но для написания произведения света мне хватило. Строчка первая нашлась, и я не спеша написал своё первое стихотворение на новой работе. В эту ночь оно было одно. Потом уже, летом, я писал за смену от трёх до пяти стихотворений. А пока я остался доволен собой.

      Незаметно пролетели два часа, и меня отправили на обход. Валерий Иванович ушёл спать, закрыв за собой дверь. Это был единственный временной промежуток, с двух ночи до пяти утра, когда дверь в комнату старшего смены была закрыта. Никитин сел на моё место в вестибюле, а я пошёл по известному мне маршруту. Если до этого момента, я не поднимался на второй этаж мимо фуникулёра до третей отметки, то теперь я решил это сделать. И вот почему.

      В детстве я всегда боялся темноты. Мне казалось, что из тьмы появится какое-нибудь чудище и похитит меня. Двигающаяся тень наводила на меня панику и ужас. Прочитав «Собаку Баскервилей», я не мог вечерами выходить из дома. Потом как-то я и тёмное время суток долгое время не пересекались. И вот, наконец, мне выпадает шанс покончить