Дочки-мачехи. Михаил Серегин

по всей видимости, работал классный спец... дескать, видно по почерку. Почерк! Вот он и расписался на лбах моих родителей!

      Свиридов, похолодев, опрокинул в рот только что принесенную ему текилу, которую он терпеть не мог.

      Таких совпадений не бывает! Просто потому, что не может быть!

      Но одно из таких несуществующих совпадений сидело лишь в метре от него...

      Вот эта девочка.

      Да, совпадение – потому что во всей огромной Москве она наткнулась на единственного человека, который смог бы назвать ей имя убийцы.

      Это он, Владимир Свиридов, уничтожил семью этой девочки с такими широко распахнутыми горькими глазами и тихим, раздавленным голосом!

      Это он, и никто другой!

      – Прости, – дрогнувшим голосом сказал Владимир. – Наверно, мне лучше уйти. Я не знаю... как...

      Он попытался подняться, но девушка, схватив его за руку, заставила сесть на место.

      – Не уходи! Я даже не знаю, кто ты такой и откуда... но не уходи... Я не могу остаться вот так... чтобы... Не надо, Володя. ...Они ушли из этого клуба в три часа ночи и пошли прямо к Владимиру.

      На его служебную московскую квартиру, которую оплачивало ведомство, приговорившее к смерти бизнесмена Владимира Казимировича Бжезинского, отца Алисы.

      Владимир никогда не забудет, как они шли по ночным улицам, не замечая луж и время от времени прыгая обеими ногами в хлещущие ручьи так, что брызги летели во все стороны...

      – Я так прыгала в детстве... на Черном море... – обронила Алиса. – Только что прошел теплый дождь, и я скакала по этим лужам и до крови расшибла ногу, а папа взял меня на руки и отнес в домик...

      Сложно даже предположить, что в эту секунду творилось в душе Владимира. Бесспорно, он знал, что отец Алисы был бесчестным дельцом, который раздразнил спецслужбы и потому получил вполне заслуженную пулю в лоб...

      Но когда видишь влажные и совсем еще юные глаза дочери тех, кого только недавно отправил на тот свет...

      А потом – потом ничего не было.

      Ничего из того, что так красочно демонстрируют в дешевых душевыворачивающих триллерах.

      Ничего.

      Ни взрыва страсти, до предела обостряемой несчастьем и горьким привкусом непоправимой утраты на губах. Ни шекспировских монологов о ненависти и любви...

      – Вот так, Алиса...

      – Вот так, Влодек.

      Они не говорили о себе. Пытались не думать о возникших на пепелище боли – с одной стороны – и невозможности говорить откровенно – с другой – отношениях, так смахивающих на какой-то совместный психоз.

      Они просто молча сидели у окна свиридовской квартиры и пили давно остывший кофе, дотлевавший на губах бессонной горечью, от которой хотелось плакать.

      Это было так завораживающе, что Свиридов невольно почувствовал: он не сможет оторваться от этой девушки. Точно так же, как не сможет к ней прикоснуться.

      Только время позволит ему сделать это. И она, Алиса, она тоже чувствовала, что этот человек, которого она назвала самым красивым мужчиной в своей жизни... что он не мог встретиться ей просто так.

      Их