Долг грабежом красен. Михаил Серегин

уж простите меня за откровенность, ведь я по другую сторону баррикады…

      – Ничего страшного, – усмехнулся Полунин, пожав плечами. – Я и не питал никаких иллюзий по поводу ваших взглядов. Однако, хоть вы и находитесь по другую сторону, все же мы с вами ходим по одним улицам и наши с вами интересы вполне могут совпадать. Вам не нужны массовые кровопролития на улицах города, а мне нужно спокойствие, чтобы заниматься бизнесом. Сложно вести дела, знаете ли, когда вынужден прятаться от киллеров.

      – Итак, что вы предлагаете? – попытался подытожить Бирюков.

      – Надо заставить братву зачехлить стволы, – коротко ответил Полунин.

      – Ну что ж, хорошая идея, – согласился Бирюков. – В конце концов, это во многом зависит от вас самого. Ведь ваше влияние на группировку Самбиста достаточно велико. Попытайтесь уговорить своего друга не начинать открытых действий.

      – Я думаю, это мне удастся, – ответил Полунин. – Но войну начал Сатаров, бригадир куда более амбициозный и агрессивный, остановить его будет совсем непросто. Нужен аргумент, который станет для него решающим и заставит его сесть за стол переговоров.

      Бирюков задумался. Несколько минут он сидел, откинувшись на спинку кресла, и задумчиво поглаживал пальцами подбородок.

      Молчание прервал Полунин, внимательно наблюдавший за майором милиции.

      – Я хочу лишь добавить, что мир нам выгоден, а если это выгодно, то я готов за это заплатить.

      На лице Бирюкова заиграла слегка самодовольная улыбка.

      – Ну что ж, давайте попробуем обсудить детали этой нашей проблемы…

* * *

      Утром следующего дня рабочие завода «Нефтьоргсинтез» увидели, что недалеко от проходной на тротуаре появилась небольшая, белого цвета будка, похожая на газетный киоск.

      Однако все окна будки были занавешаны жалюзи, за исключением маленького окошка, в котором любопытные могли лицезреть симпатичное женское личико.

      Под самой крышей будки красовался приличных размеров плакат, гласивший: «Скупка акций завода „Нефтьоргсинтез“.

      Поначалу заводской люд недоумевал по поводу столь необычного киоска. Однако вскоре по заводу прошел слух, что будка поставлена главным инженером Соловейчиком, которого директор выгнал с завода.

      Соловейчик пользовался гораздо большей популярностью, чем гендиректор Веселовский, поскольку, в отличие от директора, не стоял у кормушки и считался в глазах заводчан даже лицом гонимым.

      Избиение Григория в его собственном кабинете добавило ему еще и ореол мученика, поэтому для работников завода продажа акций именно Соловейчику была не только более выгодной коммерческой сделкой, но и своеобразным актом восстановления справедливости.

      Поэтому поток акций в будку Соловейчика, как ее моментально окрестил народ, заметно усилился.

      Однако, как и следовало ожидать, не всех обрадовало появление этой будки у ворот завода.

      Вскоре перед будкой остановилась «девятка», из которой