Бойтесь своих желаний. Екатерина Орлова

по коридору. Гремит ключами, но я уже обнаглела и перестала обращать внимание на окружающую обстановку. Мои нахальные руки уже высвободились из рукавичек и, пока одна ладонь сжимает их, вторая дергает за молнию куртки Михаила, а потом – когда полы разъезжаются в стороны, ныряет под куртку к теплу его тела. Очень. Твердого. Тела. Наверняка чертовски красивого. Такого накаченного. О, нет, не сильно. По крайней мере, не перекаченного. Я прощупываю каждую мышцу, насколько позволяет толстый свитер. Рука двигается привычно, пока я мысленно перебираю названия этих бугров. Это просто профессиональная привычка, я уже даже не пытаюсь ее контролировать. Вот что вы думаете, глядя на женщину с лишним весом? Ну, скажем, с объемной попкой. «О, большая задница» – подумаете вы. А я подумаю: «Недостаточная упругость ягодичной мышцы». Потому что задница – это у меня. И на ней Тони Старк. Вспомнив об этом, мне хочется застонать в голос. И совсем не от того, что я теперь прижата к входной двери внутри квартиры, а горячие губы исследуют шею, как только алчные руки сбросили с нее большой шарф. Нет, от сожаления, что Тони находится на том самом месте. О чем я говорила? Ох, блин, с Михаилом так легко забыть обо всем! А, да, моя профессиональная привычка. Так вот все чужие попы воспринимаются мной исключительно через призму анатомии. В принципе, как и все остальные части тела, потому что я массажист, и каждый день работаю с этими телами. Даже в моей собственной голове это сейчас прозвучало двояко. Лучше мне перестать думать и начинать чувствовать. Тем более, есть что.

      Михаил быстро расстегивает мой пуховик и забирается горячими ладонями под свитер, натыкаясь на майку. Я крепко зажмуриваюсь, а он делает вид, что ничего не происходит. Просто продолжает избавлять меня от верхней одежды. Как только пуховик падает к моим ногам, Миша – я же могу уже так его назвать? В конце концов это его руки шарят по моей груди, – стягивает мою шапку и оценивающе осматривает меня с ног до головы.

      – Я не ошибся.

      – В чем? – задыхаясь, спрашиваю я, глядя на него во все глаза. Блин, почему тут такое паршивое освещение? Я не могу его рассмотреть, надо хотя бы ощупать, чтобы сложить более подробное мнение о мужчине.

      – Красавица.

      – Здесь ничего не видно.

      Миша тянется рукой куда-то сбоку, и в прихожей загорается свет. Я немного щурюсь от его яркости, но наконец могу рассмотреть мужчину перед собой. Я тоже не ошиблась. От уголков его глаз отходят небольшие морщинки, похожие на лучики, которые становятся видны только когда он улыбается. А сейчас именно так и происходит.

      – Говорю же: не ошибся. Уль, – зовет он.

      – М?

      – Отмирай, девочка, – выдыхает он и снова набрасывается на мой рот.

      Мы хаотично избавляемся от обуви, и я даже не замечаю, как остаюсь в одном вязанном носке, когда Миша тащит меня внутрь квартиры. Это потом я буду ликовать, что все же наполовину добилась своей цели и мне удалось стащить сапог с носком, пусть даже и только с одним. А сейчас я настолько поглощена жадными ласками, что даже не замечаю,