Политическая концепция М. Каддафи в спектре «левых взглядов». Анатолий Рясов

идеологии – консервативной, либеральной и социалистической»[40]. Именно «новые левые» сформулировали вывод, что в эпоху когда большинство консерваторов превратились в «либерал-консерваторов», а большинство социалистов – в «либерал-социалистов», крах «социалистической системы» – это одновременно крах и системы «либеральной».

Делегитимация «левых ценностей»

      В 80-е гг. XX в. среди «левых сил» все больше проявлялись расхождения во взглядах по целому ряду принципиальных вопросов, и, прежде всего, по таким, как понимание сущности социализма и способов продвижения к нему. Если в 70-е гг. XX в. значительная часть «левых» еще сходились на том, что успешное продвижение могут обеспечить такие меры, как овладение госаппаратом, национализация ключевых отраслей промышленности, планирование и регулирование экономики, то с 80-х гг. XX в. даже такой консолидации уже не наблюдалось, а наоборот, все больше прослеживалась эволюция в сторону либеральных установок, теорий «рыночного социализма». Не в последнюю очередь этому способствовал кризис коммунистических режимов и застойные явления в ряде социалистических стран. В конце 80-х гг. XX в. «левые» терпели поражение за поражением на парламентских выборах в наиболее крупных странах Европы, что порой побуждало их к дискуссиям о консолидации сил и попыткам разработки общей стратегии, новых экономических концепций, направленных, впрочем, исключительно на поиск наиболее эффективных средств получения реальной политической власти.

      Крах «реального социализма» нанес сокрушительный удар по социалистической идеологии в целом: у масс была подорвана вера в опирающиеся на соответствующую систему ценностей постулаты, в борьбу за установление и реализацию социалистического строя как лучшей альтернативы капиталистическому. Расцвет неолиберальной апологетики и проникновение новых идеологических принципов во все сферы общественной жизни способствовали дискредитации «левых взглядов». Распад «реального социализма» и переход к рыночной экономике вынудил реформистские крылья коммунистических партий эволюционировать на социал-демократические позиции и инкорпорироваться в государственные структуры. Достаточно быстро эти партии практически во всех странах Европы стали устойчивой составной частью политической жизни, внутрисистемной, нереволюционной силой. Участвовавшие во власти, эти политические организации перестали стремиться к изменению существующей политической системы, а тем более – к ее ослаблению или разрушению. Фактически, едва ли не все значительные политические партии Европы, стало возможным, пусть и с некоторыми оговорками, относить к либеральным.

      К концу XX в. теория революции была полностью делегитими-рована. Неолиберальные идеологи путем крупномасштабной агитационной кампании начали отождествлять революционные методы с террористическими[41], чем окончательно «упразднили»

40

Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003, с. 106.

41

Парадоксально, но политические движения, которые в начале XX века (даже некоторыми представителями либеральных сил) трактовались как «антиколониальные», «национально-освободительные» или «партизанские», на рубеже XX–XXI вв. стали однозначно определятся большинством политических партий и организаций (в том числе «левых») как «террористические» и «экстремистские». По этой причине «третий мир» фактически оказался лишен своего основного политического инструмента прошлого. Изначально нетождественные (если не антагонистичные) термины революция и террор усилиями неолибералов стали восприниматься обыденным сознанием как синонимы.