Тайна Анджелины Фруд. Серия «Мир детектива». Р. Остин Фримен

говоря, если бы я мог удержать свои чувства на том же уровне, какими были и ее чувства ко мне, то нашу дружбу можно было называть идеальной.

      Во время этих долгих и приятных для меня посещений я пристально наблюдал за своей пациенткой, и все больше и больше находил ее привлекательной, и не только внешне. Она была разумной женщиной, хорошо образованной и с живым умом. Она была доброй, любезной и уравновешенной и ни в коем случае не слабой или болезненной. Вероятно, при более счастливых обстоятельствах она могла бы проявлять больше жизнерадостности и веселья, потому что, хотя она обычно и была довольно серьезной или даже мрачной, время от времени у нее случались вспышки остроумия, свидетельствующие о ее живом характере.

      Что же до ее внешнего вида – тут я повторю более подробно то, что уже говорил: она была довольно высокой женщиной, статной и довольно красивой (хотя в женской красоте я, пожалуй, не особо разбираюсь). В чертах ее лица была заметна неброская правильность, но выражение его было несколько суровым; губы были твердыми и слегка поджатыми, брови черными, прямыми и выраженными настолько хорошо, что почти сходились на переносице. Густые черные волосы, разделенные на лбу низким пробором и свободно спадавшие, закрывали виски и уши; она часто закручивала их в большой узел на затылке – в этаком формальном стиле замужней женщины, что еще больше подчеркивало серьезность ее лица.

      Такой была Анджелина Фруд, когда я смотрел на нее в те незабываемые вечера, такой она предстает в моих воспоминаниях, когда я пишу эти строки, и такой она останется в моих мыслях, покуда я жив.

      Но один поразительный инцидент за эти две недели все-таки произошел. Спустя примерно неделю после моей первой встречи с доктором Торндайком я переходил мост, возвращаясь после прогулки до Гэдс-хилл по Лондонской дороге, и остановился посмотреть на проплывающую под мостом баржу – она только-только прошла под аркой моста и теперь снова поднимала свою мачту. Я наклонился над парапетом, и тут какой-то мужчина прошел у меня за спиной; я лениво повернул голову, чтобы посмотреть на него – и тут же вздрогнул, словно ужаленный! Хотя он и был уже обращен ко мне спиной, я безошибочно узнал его. Та же изможденная фигура в потрепанной одежде, та же широкополая шляпа с копной волос мышиного цвета под ней, та же суковатая палка, которую он держал в руке словно дубинку. Хотя я ни секунды не сомневался в том, кто был этот мужчина, я все же осторожно прошел за ним до западного конца моста; там он остановился и оглянулся. Теперь любые сомнения исчезли: это был Николас Фруд собственной персоной.

      Не знаю, заметил ли он меня, поскольку никаких признаков узнавания не отразилось на его лице; когда он отвернулся и двинулся дальше, я медленно пошел за ним, решив удостовериться в конечном пункте его следования. Как я и ожидал, войдя в Струд, он свернул по направлению к железнодорожной станции. Продолжая следовать