Дом Затмений. Кейси Л. Бонд

тенью, сквозь которую даже она не могла проникнуть. Тенью, царящей в сосуде из костей, где лежало пепельное сердце отца.

      Конечно, отец не имел власти над богиней, которая выбрала его.

      Не говоря больше ни слова, я повела Кирана дальше в дюны, к тому месту, куда отнесла всех остальных жен Атона. Когда мы приблизились, ветер стих. Даже дыхание Кирана успокоилось. Казалось, он не дышал, пока я выполняла свою задачу.

      Можно было почти услышать, как пылающая корона Сол вспыхивает и успокаивается, только чтобы снова с ревом ожить. Это было священное место. Никем не тронутое. Песок остался таким же, каким был неделю назад. Можно было даже рассмотреть мои следы. Я не могла не задаться вопросом, почему Сол сохранила это место для меня, но не защитила меня от своего Атона. Хотя я должна была поблагодарить ее за небольшую милость – она оставляла ушедших в том виде, в каком я их приносила. Так у меня была возможность отличить свою мать от остальных, провести рядом с ней немного времени.

      Ни одна часть моей матери не была для меня нежеланной. Пока она была в моей жизни, я любила ее без остатка. И даже сейчас, после ее смерти, я любила ее так же всецело. Я скучала по ней с болью в сердце, которую даже Сол не могла унять или сжечь.

      Через самую высокую дюну в море песка останки моей матери вели к ряду останков других женщин. Каждая маленькая кучка пепла и костей напоминала позвонки огромного зверя, который, как я надеялась, однажды воскреснет, чтобы поглотить своего убийцу.

      Я опустилась на колени на почтительном расстоянии от останков седьмой жены отца и сняла крышку с урны Джобы. После чего я потрясла урну, чтобы опустошить ее, пока Киран шептал Сол принять Джобу назад, в песок, из которого она была сделана.

      Киран молчал, когда я подошла к матери и села рядом с ней на изрезанный песок, который всегда успокаивал меня. Мне было интересно, слышит ли она меня. Видела ли она то, что произошло, пересекла ли небо, чтобы найти свет Джобы и утешить ее, приветствуя в загробной жизни.

      Хотя Киран и боролся с этим, но раскаленный песок все равно начал причинять боль его ногам. Парень поочередно приподнимал то одну ступню, то другую. Прежде чем взять пустую урну, я пообещала маме, что вернусь, как только смогу.

      – Пойдем, пока ткань не сгорела, – сказала я Кирану.

      3

      У подножия ступеней храма Киран взял у меня золотую урну и осмелился прошептать, чтобы я пришла в храм, если произойдет что-то плохое, когда я вернусь домой. Я солгала только для того, чтобы вытащить его из песка. Я бы никогда не стала подвергать опасности жрецов, скрываясь среди них. Кроме того, я отказывалась прятаться.

      Казалось, от нашей с Кираном дружбы осталась только ложь, которую я говорила, чтобы успокоить его опасения. Наши прежние отношения, если их можно так назвать, сохранились, как осколки костей, зарытые в песок.

      Бледные занавески колыхались на моем окне, когда я подходила к Дому Солнца. Я вошла внутрь и направилась в свои комнаты. Слуги сновали по коридорам, непрерывно ухаживая за «ульем», в котором