Покоя больше нет. Стрела бога. Чинуа Ачебе

африканца.

      – Кто тут хозяин?

      – По-моему, сириец. Они всем владеют в Лагосе, – ответил Джозеф.

      Друзья заняли один из простых столов в углу, но, заметив, что оказались под потолочным вентилятором, пересели. От больших шаров, вокруг которых бешено плясали насекомые, исходил мягкий свет. Возможно, насекомые не видели, что в каждом шаре накопилось огромное количество маленьких тел, которые, подобно им, когда-то тут плясали. А если и видели, то не обращали на это внимания.

      – Официант! – важно позвал Джозеф, и появился официант в белой подпоясанной тунике, белых брюках и красной феске. – Что будешь? – обратился Джозеф к Оби.

      Официант склонился в ожидании.

      – Честно говоря, я больше не хочу пить.

      – Глупости. Время детское. Принеси холодного пива, – велел Джозеф официанту. – Два «Хайнекена».

      – Одного хватит. Разделим.

      – Два «Хайнекена», – повторил Джозеф, и официант, пройдя к стойке, вскоре вернулся с двумя бутылками на подносе.

      – Здесь подают нигерийскую еду?

      Джозеф удивился вопросу. Ни в одном приличном ресторане ее не подавали.

      – Ты хочешь нигерийскую еду?

      – Ну да. До смерти хочется толченого ямса и супа из вероники. В Англии мы делали из манки, но это не одно и то же.

      – Я попрошу своего боя приготовить тебе толченый ямс завтра вечером.

      – Ты чудо! – откликнулся Оби, заметно оживившись, а затем, с оглядкой на группу европейцев, сидевших за соседним столом, добавил по-английски: – Мне до смерти надоела кипяченая картошка.

      Он надеялся, что, назвав картошку «кипяченой», вложил в это слово все испытываемое им отвращение.

      Белая рука схватила сзади его стул. Оби быстро обернулся и увидел, что это старая хозяйка опирается на стулья, помогая некрепким ногам. Ей было хорошо за семьдесят, если не все восемьдесят. Она, спотыкаясь, прошла по залу за стойку, потом опять появилась со стаканом молока в трясущихся руках.

      – Кто бросил сюда эту тряпку? – спросила она, указав дрожащим пальцем на желтый коврик на полу.

      – Не знаю, – ответил официант.

      – Убрать! – прокаркала хозяйка.

      Указание стоило ей таких усилий, что она забыла о стакане. Тот накренился в нетвердой руке, и молоко пролилось на симпатичное платье в цветочек. Хозяйка прошла к креслу в углу и со стоном, кряхтением утонула в нем, как старая машина, заржавевшая от долгого стояния под дождем. Вероятно, то был ее любимый угол, поскольку прямо над головой висела клетка с попугаем. Как только хозяйка села, попугай вылез из клетки на выступающую жердочку, опустил хвост и исторг нечистоты, упавшие в десятой части дюйма от пожилой дамы. Оби чуть приподнялся с места, чтобы увидеть грязь на полу. Но ее не было. Прекрасная организация. Возле стула старой леди стоял поднос, почти полный экскрементов.

      – Не думаю, что тут хозяин сириец, – сказал Оби. – Она англичанка.

      Друзьям принесли разные виды жаренного на гриле мяса, не такого уж и плохого, должен