Право вернуться. Игорь Негатин

занимались моей тушкой несколько часов. Брали анализы, подключали какие-то приборы. Тщательно осмотрели тело и недовольно поморщились, найдя старый шрам на бедре. Наконец все было закончено, и Владимир Семенович, успевший подремать в кресле, отвел меня на обед. Обедали в небольшой комнате без окон. Несколько хлипких столиков, легкомысленная клеенка в цветочек и круглолицый молчаливый повар, выглянувший из окошка раздачи.

      Вопросов я не задавал, а мой спутник тоже отмалчивался, думал о чем-то своем и молча хлебал борщ. Уехав из Москвы, он как-то расслабился и превратился в обычного человека. Изчезла эта напускная важность. Он стал строже, но проще и даже ближе.

      После обеда меня отвели к начальству. Коридоры, подземные переходы… Серьезно здесь ребята устроились, ничего не скажешь. Кабинет начальника меня удивил. Он будто случайно оказался здесь, переместившись из прошлого. Антураж сороковых или пятидесятых годов. На столе шеренга телефонных аппаратов. Даже простенького компьютера не видно. Мебель из натурального дерева, кожаный диван с высокой, неудобной спинкой и настольная лампа с зеленым абажуром. Высокие полки забиты книгами.

      Среди казенной серости, которую я здесь видел, этот кабинет был живым оазисом, в котором чувствовалась… не знаю, как это назвать. Душа? Сила? Нет, пожалуй, не так. Здесь чувствовалась мощная энергия государства. Той самой, «ранешней школы», как любил говорить один мой знакомый. Даже в приемной вместо секретарши сидел мужчина. В гражданском костюме, но с безупречной военной выправкой.

      Начальник представился Иваном Ивановичем. Ему было около шестидесяти, но выглядел он крепким и сильным мужчиной. Похож на актера Алексея Глазырина, запомнившегося по фильмам «Белорусский вокзал» и «Щит и меч». Суровый взгляд, очки в черной роговой оправе. Серьезный дядька. Не знаю почему, но в памяти возник смутный образ полярника, которого оторвали от привычного ритма жизни и насильно усадили на административную работу. Было в его фигуре что-то основательное и очень знакомое, но память подбрасывала лишь фальшивые, не связанные с реальностью образы.

      – Добрый день, Александр Сергеевич.

      – Добрый день…

      – Присаживайтесь. – Он кивнул на стул и посмотрел на меня поверх очков. – Отдохнули?

      – Да, конечно. Готов приступить к работе.

      Он хмыкнул и оценивающе прищурился. Что-то неразборчиво пробурчал и открыл папку, поданную Владимиром Семеновичем. Мельком посмотрел на документы и поднял взгляд на меня.

      – Готов, говоришь… – Он сцепил руки в замок и покосился на помощника. – Что медики?

      – Работают…

      – Вот и славно, – кивнул Иван Иванович и опять посмотрел на меня. – Ну что, Александр Сергеевич? Не страшно?

      – Нет.

      – Это ты, братец, врешь… – протяжно сказал он и усмехнулся. – Вижу, что страшно.

      – Немного.

      – Двадцать девять