Копчёная селёдка без горчицы. Алан Брэдли

в кухню приходского зала («Простите! Медицинская необходимость!»), выскочила с кувшином ледяного лимонада и была уже в тусклом свете госпитальной палатки, наливая напиток в треснувший бокал без ножки.

      – Надеюсь, вы в порядке, – сказала я, протягивая его цыганке. – Простите за палатку. Я заплачу, разумеется.

      – Ммм, – произнес доктор Дарби. – Нет необходимости. Она уже объяснила, что это был несчастный случай.

      Жуткие покрасневшие глаза женщины осторожно наблюдали за мной, пока она пила.

      – Доктор Дарби, – сказал викарий, просовывая голову между полотнищами палатки, словно черепаха, и стараясь не показать пасторский воротник. – Найдется у вас минутка? Миссис Пизли на площадке для кегельбана… Говорит, что почувствовала себя плохо.

      – Ммм, – отозвался доктор, закрывая свой черный чемоданчик. – Что вам требуется, милая, – сказал он цыганке, – так это хороший отдых. – И обратился ко мне: – Побудь с ней. Я ненадолго. А дождя так и нет, – заметил он в никуда, выходя из палатки.

      – Я заплачу за палатку, – повторила я. – Пусть даже это несчастный случай.

      Она снова закашлялась, и даже мне было очевидно, что пожар собрал свою дань с ее и без того слабых легких. Я беспомощно ждала, когда она перестанет задыхаться.

      Когда, наконец, это произошло, снова повисло долгое нервирующее молчание.

      – Женщина, – сказала цыганка. – Женщина на горе. Кто она?

      – Это была моя мать, – ответила я. – Ее звали Харриет де Люс.

      – А гора?

      – Где-то в Тибете, полагаю. Она погибла там десять лет назад. Мы нечасто говорим об этом в Букшоу.

      – Что точное «букшоу»?

      – Это место, где я живу. Рядом с деревней, – объяснила я, неопределенно махнув рукой.

      – А! – сказала она, уставившись на меня пронзительным взглядом. – Большой дом. С двумя крыльями, уходящими назад.

      – Да, он, – согласилась я. – Неподалеку от излучины реки.

      – Да, – сказала женщина. – Я там останавливалась. Но не знала, как называется место.

      Останавливалась там? Я не могла поверить.

      – Леди разрешила моему рому и мне разбить лагерь в роще у реки. Ему требовалось отдохнуть…

      – Я знаю, где это, – сказала я. – Это называется Изгороди. Там старые кусты и…

      – Ягоды, – добавила она.

      – Но постойте! – воскликнула я. – Леди? В Букшоу нет никаких леди с тех пор, как погибла Харриет.

      Цыганка продолжала, как будто не слышала моих слов:

      – Красивая леди, вот какой она была. Но похожа на тебя, – добавила она, рассматривая меня вблизи, – теперь, когда вижу тебя на свету.

      Затем ее лицо омрачилось. То ли это мое воображение, то ли ее голос наливается силой с каждым словом.

      – Затем нас вышвырнули, – сердито сказала она. – Сказали, что больше не хотят, чтобы мы были там. Тогда-то и умер Джонни Фаа.

      – Джонни