Голос во тьме. Александра Торн

видимо, не кажется, – злобно ответил комиссар. – А вот мне уже кажется все что угодно. Ей-богу, я уже хочу, чтоб это оказался обычный полоумный маньяк.

      Пес тихо сочувственно посопел.

* * *

      Едва переступив порог больницы, Бреннон уловил витающее в воздухе напряжение. Персонал жался по углам, а то и вовсе разбегался в стороны, словно опасаясь, что комиссар начнет зверствовать прямо с порога.

      «А у меня есть для этого повод?» – хмуро подумал Натан, увидев главного врача, который лично спешил ему навстречу. Старичок был бледен и явно напуган.

      – Прошу прощения за небольшую задержку, сэр… – начал он.

      – Задержанные пригодны для разговора?

      – Ну, видите ли, сэр…

      – Вы что, все еще накачиваете их морфином?

      – Н-нет, сэр, боюсь, надобность в этом уже отпала.

      – Боитесь? – медленно повторил Бреннон.

      Главврач принялся лихорадочно протирать пенсне.

      – Понимаете, конечно, их травмы и серьезнейшая кровопотеря…

      – Короче!

      – Мы нашли их мертвыми сегодня утром, – скороговоркой выпалил врач.

      – Черт побери!

      Клерк за стойкой дернулся всем телом, доктор отшатнулся.

      – Стоять. – Комиссар уставился на целителя, и тот мигом покрылся испариной. – В каком это смысле вы нашли их мертвыми? Вы не знаете, от чего они умерли?

      – Нет, – прошептал врач. – Они просто умерли и все. Без всякой причины. Клянусь, сэр, и готов созвать комиссию из самых лучших специалистов, чтобы они подтвердили: вашим подозреваемым оказали всю необходимую помощь! Наиболее тяжелым было состояние пациента с раздробленными ребрами, но двое других…

      – Где? – процедил Бреннон.

      – Мы увезли их в больничный морг, сэр.

      – Отлично. Ходу!

      Врач покорно засеменил впереди, не замолкая ни на минуту:

      – Сэр, во время революции, видит бог, я обработал больше оторванных конечностей, чем извлек пуль! Я совершенно уверен в работе своих врачей и гарантирую, что эти двое получили надлежащую помощь…

      – От чего же тогда они умерли? – сквозь зубы спросил комиссар, хотя уже догадывался об ответе.

      – Я не знаю, сэр. – Доктор с трудом пытался открыть тяжелую дверь морга, и Натан нетерпеливо рванул ее на себя. Подрагивающий палец врачевателя указал на три топчана, укрытые старыми простынями. Бреннон сорвал их одну за другой; из-под третьей на пол выпорхнула записка.

      – Она лежала на груди пациента, – сообщил врач. – Мы оставили все, как было.

      Натан развернул лист и в первую же секунду узнал почерк. От ярости в глазах на миг потемнело, и, лишь придя в себя, комиссар разобрал три строчки:

      «Это не я.

      Нашел их такими.

      Mortiferum somno».

      Эта записка от пиромана не сгорела – видимо, его желание оправдаться было сильнее, чем тяга к уничтожению следов.

      – Можете перевести? – Бреннон ткнул врачу под нос записку.

      Тот торопливо нацепил пенсне.

      – Mortiferum somno – смертельный сон