Золотые пауки (сборник). Рекс Стаут

для детектива быть не может, и я не пытался его разуверить. В конце концов мне удалось выдворить его на крыльцо и запереть дверь. Я был готов допустить, что мой босс нуждается в капельке милосердия. Настырность Пита будет ему, бесспорно, досаждать. Мне следовало еще вчера сдержаться и не приглашать Пита к Вульфу в товарищи по играм. Когда я замечаю в себе угрызения совести, мне помогает справиться с ними глоток молока, и я отправился на кухню. Как только я вернулся в кабинет, зазвонил телефон: докладывал Орри Кетер.

      За ужином ни Вульф, ни Фриц не произнесли ни слова о вчерашней размолвке. Накладывая себе вторую порцию блинов со свининой по-датски, Вульф отчетливо пробурчал: «Весьма приемлемо», что в его устах было чрезвычайно щедрой оценкой. Фриц принял ее как должное и, с достоинством склонив голову, прошептал: «Конечно, сэр». Когда мы кончили пить кофе, небо уже очистилось от грозовых туч. Вульф был так любезен, что даже попросил меня, если я соглашусь, спуститься вместе с ним в бильярдную, чтобы он увидел в моем исполнении знаменитый удар Москони, о котором я столько рассказывал.

      Однако мне не довелось выполнить его просьбу. Когда мы встали из-за стола, раздался звонок в дверь. Я подумал, что это снова Пит, но ошибся. Посетитель, стоявший на крыльце, оказался несколько крупнее Пита и гораздо лучше мне знаком – это был сержант Пэрли Стеббинс из отдела по расследованию убийств полицейского управления Манхэттена, собственной персоной. Вульф проследовал в кабинет, и я открыл дверь.

      – Они побежали туда, – сказал я, ткнув большим пальцем в сторону.

      – Не паясничайте, Гудвин. Я хочу поговорить с Вульфом. И с вами.

      – Я здесь. Валяйте.

      – И с Вульфом.

      – Он занят перевариванием блинов со свининой по-датски. Подождите.

      Я прошел в кабинет, доложил, что Стеббинс просит аудиенции, терпеливо дождался, пока Вульф кончит гримасничать, получил распоряжение ввести просителя, вернулся в прихожую и выполнил приказание босса.

      За многие годы установился определенный ритуал посещения сержантом Стеббинсом кабинета Вульфа. Если он приходил вместе с инспектором Кремером, то большое красное кожаное кресло перед столом Вульфа занимал, конечно, инспектор, а Пэрли довольствовался желтым, поменьше. Если он являлся один, то, как я ни пытался усадить его в красное кресло, мне это не удавалось. Он всегда выбирал желтое. Не потому, что считал, будто сержант не должен занимать место своего начальника, вовсе нет – вы просто не знаете Пэрли. По-видимому, тут была иная причина: то ли он не хотел сидеть лицом к окну, то ли просто не любил красный цвет. Когда-нибудь я спрошу его об этом.

      В тот день он, как обычно, пристроил свои кости и мясо, которых у него было больше чем достаточно, в желтом кресле, несколько секунд разглядывал Вульфа, затем повернулся ко мне.

      – Вчера вы звонили относительно машины – темно-серого «кадиллака» с коннектикутским номером девяносто четыре – тридцать