Лондон. Биография. Питер Акройд

толпа, а может быть, целая армия горожан, не пожелавших мириться с вторжением чужеземного предводителя. Хронист конца XI столетия Вильгельм Жюмьежский пишет, что «войска нормандцев немедля вступили с ними в битву, причиня немалую скорбь Городу, ибо лишили жизни весьма многих его сынов и обитателей». В конце концов лондонцы сдались, но их выступление показывает, что они считали себя жителями независимого города, способного противостоять иностранному вторжению. В этот раз они не преуспели, но на протяжении последующих трех веков лондонцам предстояло непрерывно защищать свой суверенитет как гражданам города-государства.

      Так или иначе, битва за Лондон завершилась. Недавно к юго-западу от Ладгейта обнаружили останки одиннадцати человек (причем похоже, что тела были расчленены), а на берегу Уолбрука откопали клад из нескольких тысяч монет того же периода.

      Первой задачей нового монарха стало усмирение города. В трех точках по периметру Лондона началось строительство новых фортов – башен Монфише и Бейнардс-касл, а также сооружения, которое известно с тех пор под именем лондонского Тауэра. Но Тауэр никогда не принадлежал Лондону, и горожане считали его вызовом и угрозой их свободе. В своей книге «Созидание Лондона» сэр Лоренс Гомм упоминает о том, как раздражали горожан «насмешки людей, говоривших, что эти стены были возведены, дабы оскорбить их, и что если кто-либо из них отважится начать борьбу за свободу города, его схватят и заточат здесь».

      После Великого пожара 1077 года, который, подобно прежним, опустошил большую часть города, на месте первоначального укрепления была возведена каменная башня; ее строительство продолжалось более двадцати лет, причем центральная власть обязала соседние графства поставлять для него рабочую силу. Сооружение назвали Белой башней (или Белым Тауэром); оно вознеслось ввысь примерно на девяносто футов и доминировало над городом, подчеркивая этим мощь завоевателей. Для легализации участия знатных лондонцев в мероприятиях судебного и административного характера, проходивших в новом Тауэре, были разработаны изощренные ритуалы, однако все это оставалось вне городской юрисдикции. Выстроенный из нездешнего материала – привезенного из Нормандии канского камня с желтоватым оттенком, – Тауэр был символом иноземного правления.

      Вильгельм также милостиво соизволил пожаловать Лондону «Хартию», уместившуюся на крошечном пергаменте менее шести дюймов в длину. Она написана на англосаксонском и французском. Адресованная «главам города», она наделяла Лондон правами, которыми он и так пользовался еще со времен римского владычества. «Знайте, что своею волей я поставляю над вами те же законы, что действовали в дни короля Эдуарда, – гласит этот документ. – И пусть каждый ребенок наследует своему отцу по его кончине. И я не позволю никому причинить вам вред. Бог да хранит вас».

      Эта грамота может показаться лишенной смысла, но, как отмечает Гомм в своем «Управлении Лондоном», она знаменует собой возникновение