Зверь и я. Анна Милок

мне, Виктория. Я хочу домой, – жалобно проговорил маленький хищник в человечьем обличье. – Я так скучаю по дому. А ты похожа на мою маму…

      Малыш бессвязно бормотал, а с его глаз упала первая слезинка.

      – А кто твоя мама? – от чего-то спросила я, пытаясь отвлечь Захари.

      – Моя мама? Оборотень, конечно, – удивился ребенок моей недогадливости. Ну ясен день, конечно же, оборотень. А я фея. И сейчас придет доктор Айболит и всех нас исцелит.

      – Помоги мне, пожалуйста. Я хочу домой. Ты мне поможешь? Обещаешь? – маленький оборотень преданно заглядывал в мои глаза.

      – Хорошо, я помогу, – я не могла из себя выдавить ничего другого, когда ребенок так на меня смотрел, будто я его единственное спасение.

      – Пообещай, – гнул свое Захари, протягивая мне руку.

      – Обещаю, – я взяла его за руку, чтобы встать наконец-то с сугроба. Но как только наши пальцы коснулись, от его ладони пробежали синие искры прямо ко мне, отчего я опять осела в сугроб.

      – Что это? – спросила я, больше не доверяя протянутым конечностям и поднимаясь на ноги своими силами.

      – Магическая клятва, – пожал плечами волчонок. – Ты поможешь мне вернуться домой.

      – И что для этого надо сделать? – запоздало поинтересовалась я, мысленно представляя, как рисую на полу перед телевизором огромную пентаграмму или хожу вокруг Захари с травками-муравками.

      – Ничего. Меня скоро найдут, – улыбнулся мальчишка, явно что-то недоговаривая.

      Глава 2 – Братец-волк

      Мы сидели втроем на разложенном диване перед телевизором. Точнее вдвоем, потому что Маша сидела у меня на руках и уже тихонько начинала посапывать. Захари шепотом рассказывал мне о том, какой красивый у него мир, как много разных оборотней существует, но волки, естественно, самые сильные, красивые и умные из всех. Чувствовало мое материнское сердце и учительский опыт – врал. Я внимательно его слушала, но краем глаза следила, чтобы он не прикасался ко мне. Мало ли, теперь я знаю, что он за две секунды может превратиться в клыкастую махину и оттяпать мне ручку по самую ножку.

      – Перестань, я чувствую твой страх, – насупился волчонок.

      – Правда? И все оборотни могут так? – темой я хоть и заинтересовалась, но бояться Захари не перестала.

      – Да, страх могут почувствовать все. Это помогает на охоте. Отголоски эмоций друг друга тоже. В обличье волка особо не поболтаешь. Но некоторые могут увидеть… – мальчик замялся, подбирая нужные слова, – мысли.

      – Ты умеешь читать мысли? – уставилась я на оборотня, будто видела в первый раз.

      – Не совсем. Просто если ты захочешь мне что-то показать, то я смогу прочесть это по тебе. Я не знаю, как это работает. Но когда ты сердишься, я часто слышу, как ты зовешь мою маму.

      – Твою маму? – удивилась я, а через секунду, догадавшись в чем дело, протянула: – Ах, твою маму… И многие так умеют?

      – Нет, это большая редкость.

      Паренек почти зарделся от гордости и своей уникальности,