Поиски стиля. Владимир Константинович Арро

я не хожу, далеко мне, к Варшавскому. Завод ПТО имени Кирова знаешь? У меня тут своя солидарность… Водку-то любишь?

      – По праздникам.

      – Рассказывай.

      – Да ей-богу! Ну, еще разве с премии.

      – На тогда, открывай.

      Сидя на диване, спиною подпирая подушку, Карманов с удивлением обнаруживал себя между двух праздников. С одной стороны из угла комнаты гремел и декламировал телевизор – по первой программе передавали Москву. С другой – в открытое окно врывался натуральный, приправленный свежим ветром гомон улицы. Иногда с горчинкой табачного дыма – под окном нет-нет, да и задерживался кто-то из любителей папирос. В середине же совершалось самое удивительное: молодая симпатичная женщина, будто давно ожидавшая их прихода, накрывала на стол, а Петька, развалившись на полу, словно был у себя дома, забавлялся с кошкой. И он, Карманов, вольготно сидел на диване, подпирая подушку, как если бы век здесь сидел.

      Когда Лида вышла, Карманов сказал:

      – Может, пойдем, Петь? Ведь неудобно. А?.. До площади недалеко тут. А там к бабе, обедать.

      – Не, – сказал Петька, не подняв головы. – Не пойдем.

      Карманову и самому не хотелось. Невольно следуя какому-то неясному своему желанию, он оглядел комнату. Всё ему нравилось.

      – Я горячее в духовку поставила, – сказала Лида, вернувшись.

      – Да зря ты… Кто мы тебе.

      – Гости, кто.

      – Таких гостей вон… полна улица.

      – Мало ли… Кого бог послал. Ему там виднее. Наливай, чего сидишь… Давайте с праздником…

      Когда выпили, Карманов совсем успокоился. Ничего, думал он, тоже ведь, наверное, одной скучно. Бывает…

      – Закусывай, не стесняйся, – сказала Лида. – Селедочка… Оливье утром резала, свежий. Давай-ка, Петя, я тебе подложу… С пирожком хочешь?

      Тут она закрыла окно, и Карманов поразился возможности замкнуться от шумной, порядком поднадоевшей улицы и остаться втроем в уютном жилище. Еще больше эта наступившая перемена понравилась Петьке. Он с удовольствием управлялся с салатом, не забывая и пирожок. «А теща говорит – аппетит плохой», – вяло подумал Карманов.

      – Хорошо живешь, – сказал он. – Просторно.

      – Комната хорошая, не жалуюсь. В квартире еще двое соседей, евреечка с мальчиком и старичок. Люди культурные. Горячее подавать?

      – Подавай, – усмехнулся Карманов и подошел к окну.

      Вид был отсюда хороший. Многоцветный, охваченный пламенем кумача, поток людей описывал дугу, уходил под деревья. Газоны посвечивали легкой зеленью. В глубине парка, за черными переплетениями ветвей золотился шпиль. Стоять в окне было приятно Карманову. И там, за спиной, всё выходило приятно. Не к чему придраться, думал он. Будто сто лет знакомы. Не к чему. Чисто и вежливо. Ничего не скажешь. Может, судьба привела?..

      Он размышлял и о том и об этом, забредая мыслью в самые деликатные темы и стыдливо отгоняя их от себя. Он снова вспомнил ту злую девочку с булавкой в руке, и уже подумал, что Лида, наверное, такой человек, которому можно будет доверить, что наболело, как вдруг малиновые и голубые цветы бросились