Технарь для Хозяйки медной горы. Ярослав Николаевич Кравченко

стало перед нашими героями. Но нашлось и то, что обрисовало все мое детство в нескольких стихах от одного любителя апельсинов и доброго крокодила, о чем я и рассказал, ведь "С голубого ручейка начинается река. Ну а дружба, начинается с улыбки…"

      Правда ушастая нелюдь, не оценила моих стараний, поморщившись выплюнув:

      – И это все? – черканув чем-то острым по душе, откуда я и достал, старенькую застрявшую во времени песнь, затянув, – Оо ия иё батарейка, Оо ия иё батарейка, – от чего эльфийка только поморщилась.

      Однако, к моему удивлению, береза не осталась безучастной. Ибо откуда-то сверху послышалось, невнятное:

      – Кто так фальшивит гад, а! – а следом и нечеткий звук смачного плевка.

      Может, конечно, берегиня и не стала бы целить в меня. Но сидя под деревом, я просто не успел увернуться, как, собственно, и от следующих обвинений. Правда предъявляла она их гному и эльфийке, нисколько не стесняясь:

      – Че вам надо, зачем припёрлись? Этого ещё притащили, – покосилась она на меня не в силах вымолвить кого, все-таки берегиня, продолжая, – Он мне чуть весь мозг не вывихнул! Светка, пиндосы, рушейки! А ор этот, тфу, – поморщилась она, коверкая слова, и еще раз сплюнула на меня. – Значит так, – поймала она Гелю в прицел мутных глаз, – помниться вы в другой мир собираетесь? Так вот, я хочу, чтобы нашего знакомого я больше не увидела, – прошептала берегиня не ухом не взглядом, не указав, не посмотрев на меня, как будто я совсем тупой и ничего не понимаю, – а гном тебе в этом поможет, им тоже не терпится домой. Мы друг друга понимаем?

      Увидев согласное покачивание головой, та, вздохнула с облегчением и было засобиралась обратно в дерево, на половину вынырнув из него, как будто свешиваясь с перил на треть корпуса, уперевшись руками о кору. Но я не дал ей такой возможности, посматривая искоса на эльфийку, что могла сунуть концы в воду и другим способом, мало ли как – но я точно попаду в другой мир и не побеспокою берегиню. Это даже надежнее при их культе природы. Так что я поспешил поинтересоваться, прикинувшись тем, за кого мои тески сходили многие поколениями и веками:

      – Не вели госпожа казнить, вели слово молвить. Хулиганы зрения лишают, – выдал я все что само собой ворохом вывалилось на мой неокрепший от возлияний организм, но уже требовавший протесту.

      Но берегиня как оказалось классику знала и лишь буркнула:

      – Что тебе надо, хороняка?