Летящий Орёл. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 3. Павел Амнуэль

ВАШ Яворский. А я хочу понять, что произошло с Кимом на самом деле. В жизни. Ваш финал хорош для спектакля, но на самом деле этого быть не могло. Как бы ни торопился Ким, он вряд ли мог рассчитывать, что поспеет к отлету «Корсара». Он ведь не знал, что экспедицию отложили, что на Земле вспомнили о его работах. И еще. У вас Яворский – мечтатель. Смысл его жизни – генерировать идеи. Для романтика такого типа ваш финал возможен: пойти на любой риск, чтобы увидеть осуществленной одну из своих идей. Но Ким не был таким.

      Базиола умолк. Да, именно Яворский предсказал открытие Лонгины. Первым об этом вспомнил он, Базиола. Кибернетик явился на заседание комитета, готовившего спасательную экспедицию к Альтаиру, и попросил ознакомиться с оттисками студенческих еще работ Яворского.

      Одна из этих работ была посвящена возможности планеты-лазера. Статья объясняла случай с «Ахиллом» до мельчайших подробностей, хотя появилась в печати задолго до старта звездолета.

      «Ахилл» погиб – теперь в этом не было сомнений. Вторую экспедицию к Альтаиру отложили. Она стартовала лишь два года спустя – не маленький отряд из восьми человек, а целая эскадрилья: двести человек экипажа, десять научных станций.

      Яворского в то время уже не было в живых. Ему воздвигли памятник, его работы издали отделю ной книгой, его идеи стали предметом научных дискуссий. Идея звезд-машин. Идея Лонгины. Идея первой галактической Передачи человечества – Передачи, которая состоится через неделю.

      Базиола усмехнулся, посмотрел на драматурга: сейчас, когда Яворского считают героем-первооткрывателем, трудно убедить Надеина в том, что настоящий Ким не был романтиком.

      – Я должен идти, – сказал Базиола. – Через десять минут просмотр программ. Ночью я кое-что вспомнил и записал. Вот капсула, посмотрите. Я начал с дискуссии в институте, когда впервые увидел Кима. Все столики в зале были заняты, и я остановился на пороге…

      3

      Базиола вошел в зал и остановился на пороге. Все столики были заняты, и ребята с навигационного сидели на полу в позах индусских факиров.

      – Дискуссия «Эффект ускорения света Кедрина и возможности межгалактических полетов», – провозгласил ведущий.

      Первым выступал, как и следовало ожидать, один из теоретиков. Базиола узнал его – это был Карлидзе с последнего курса, его дипломная была посвящена частным вопросам эффекта Кедрина. Тихо и рассудительно он заговорил о том, что от увеличения скорости света можно еще ожидать многих чудес. Речь ведь идет об изменении мировых постоянных, а то и всех законов Вселенной. Именно этого хотят теоретики, однако они не собираются впадать в мистику, как некоторые контактисты, и утверждать, что черное – это белое.

      – Почему же? – тихо сказал голос из угла. Карлидзе запнулся, посмотрел в сторону говорившего. – Почему же? – повторил голос, и Базиола увидел его обладателя. Из-за столика поднялся белобрысый паренек в вязаной куртке пилота. – Если нужно будет доказать,