Non-stop – Не останавливаться. Виктория Вита

выживет, то по гороскопу ему суждено стать великим человеком, так расположились звезды. Это ни у кого не вызвало ни удивления, ни возмущения, здесь бывало и не такое. Главный после операции вместе с Людмилой уединились в его кабинете и в четыре руки ваяли историю родов, потом тихо, ни с кем не попрощавшись, уехали, и никто из бригады по этому поводу не расстроился. Утро Катерина с Верой Васильевной встретили в операционной. Доношенная двойня, мальчик и девочка, и оба лежали поперек. Уже в конце, когда они наклеивали на послеоперационный шов асептическую повязку, Вера Васильевна тихо произнесла:

      – Теперь тебя точно съедят.

      – Да, – равнодушно согласилась Катя. – Да я бы в любом случае оказалась виновата. Раз ребенок «плохой», ответственный врач всегда виноват. Никого из «официальных лиц» не будет интересовать, что молодую здоровую девочку прооперировали раньше срока только из‑за того, что муж, чиновник какого‑то там департамента, решил, что его ребенок, этот двухкилограммовый мальчик, в будущем, если, конечно, начнет самостоятельно дышать, должен стать хозяином мира, и в этом ему помогут планеты Марс, Сатурн, Уран и черт в ступе, которые именно сегодня встретились в созвездии Овна или Стрельца или что у нас там по гороскопу…

      – Весы, – хмыкнула операционная медсестра Зиночка.

      – Вот-вот, – злясь на собственное бессилие, продолжила Катя. – И бывает это только раз в тысячу или две тысячи лет. А ведь эта девочка через месяц могла совершенно спокойно родить самостоятельно доношенного и здорового малыша. Эх, да пропади все пропадом!

      – Ладно, Катюш, будем надеяться, что страсти к понедельнику улягутся. Ты когда снова дежуришь?

      – Знаешь, Вера, напрасно они надеются, что я такой «зайчик-пушистик», которого можно съесть и не поморщиться. Случаются иногда сюрпризы, и не всегда и не для всех они бывают приятными… А дежурю в среду. С Ольгой.

      – Это хорошо. С ней спокойно. И не связывайся с этим гадюшником – береги здоровье, – по‑доброму посоветовала Вера, стягивая испачканные кровью перчатки и операционный халат. – Всем спасибо, и пойдем чаю попьем, а «ребенок» все нам напишет. Правда, ребенок? – спросила она у бледно-зеленого от усталости клинического ординатора. – А то больше на операцию не возьмем.

      Клинорд к завершению дежурства приобрела такой вид, что могла бы без грима сниматься в фильме ужасов: глаза запали, нос и скулы заострились, губы потрескались, но боевой пыл полыхал с неукротимой силой. Она активно закивала, демонстрируя готовность умереть, но ни под каким видом не оставить боевой пост и выполнить, даже ценой собственной жизни, все, что прикажет начальство, причем в наилучшем виде.

      – Грамотный «ребенок», – проводила ее взглядом Катерина. – Жаль, если уйдет из акушерства.

      – Молодец, если уйдет, – возразила