Все законы Вселенной. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 1. Павел Амнуэль

подумал Кирман. Ничто из моих чувств к Бет не исчезло. Ничто. Значит, я прежний. Хотя бы в этом – прежний.

      Эще раньше. Эксперименты, эксперименты, эксперименты. Почти пять лет. Военные называли это генетической бомбой, а он – управляемым онкогенезом.

      Осторожно, опасаясь все же натолкнуться на стену, он начал вспоминать профессиональное: методику ограничений (рестрикции) онкогенной ДНК, методику, которую сам разработал и не опубликовал. (Изредка он посылал в «Nature» и другие журналы статьи, не имевшие отношения к его истинной деятельности, – имя Кирмана не должно было исчезнуть полностью со страниц научных журналов, ведь Кирман оставался всемирно известным ученым. Он говорил о себе: «Известный в пределах базы учены с мировым именем Дик». ) Кирману удалось выделить онковирус, а затем и антивирус, это было обещающим началом работ над генетической бомбой, но до промышленного производства было еще далеко. Кирман делал все, что мог, отрабатывая деньги, которые получал, и в этом смысле совесть его была чиста. Но работал он, в сущности, над совершенно иной проблемой, лишь прикрывая свою деятельность ссылками на генетическую бомбу.

      Когда он начинал все это, то не предполагал, что дистанция отмеренная им, окажется столь короткой и приведет его на больничную койку, а потом сюда – в пещеру к северо-востоку от Карсон-Сити.

      * * *

      – Господа, – начал помощник президента по связи с прессой, – я зачитаю заявление, а потом отвечу на ваши вопросы.

      – Накажи меня Бог, – прошептал Роберт Крафт, репортер «Нью-Йорк таймс», на ухо коллеге из «Вашингтон пост», – сейчас он скажет, что Кирман очень плох, и на него лучше не смотреть. Когда помрет, тогда сколько угодно…

      Так и оказалось. Заявление не содержало новой информации, из-за которой стоило бы срочно связываться с редакциями.

      – Судьба Кирмана трагична и символична в равной мере, – закончил Паттерсон, – но работу его, несомненно, продолжат коллеги. Рак будет побежден, господа.

      – Послушайте, мистер Паттерсон, – не выдержал Крафт, – мы с вами сотрудничаем не первый месяц. Зачем эти пустые разговоры?

      – Мистер Крафт, – сухо сказал Паттерсон, глядя не на репортера, а в объектив одной из телекамер, – я зачитал текст официального коммюнике. Каждый из присутствующих получит копию. От себя могу сказать: ситуация, по-моему, настолько ясна, что я не понимаю причин вашего повышенного интереса. Войдите, наконец, в положение смертельно больного человека. Вам нужна сенсация, а перед вами человеческая трагедия…

      – Уважаемый пресс-секретарь, – Крафт тоже перешел на официальный тон; по рядам пробежали смешки. Все знали, что Паттерсон с Крафтом давно знакомы, не раз вместе обедали, отчего многие сведения перепадали первыми именно Крафту. Однако сейчас и он находился на голодном информационном пайке. – Перед нами именно человеческая трагедия, как вы изволили выразиться, которую вы