У истоков Третьего Рима. Александр Бубенников

за решительным отказом подчиниться территориальным требованиям Литвы, Василий послал в Вильну королю-шурину грамоту о своем восшествии на престол и золотой крест со святыми православными мощами своей сестре, великой княгине Литовской Елене по духовному завещанию родителя. Александр расценил политический демарш московского шурина как решительное предупреждение Литвы, что новый государь будет неукоснительно следовать выверенной политике отца Ивана Великого на отторжение от Литвы захваченных ею древнерусских земель и утверждения на них православной веры вместо «латинской пагубы».

      С литовской и московских сторон изъявлялась политика холодной учтивости – балансировки на трапеции «ни войны, ни дружбы». Хотя обе стороны продемонстрировали готовность к сотрудничеству и политическим компромиссам. Король высочайшим повелением дозволил московскому посланнику Василия греку Андрею Траханиоту проехать из Москвы в Италию через Литву. Василий, разумно оценив дружественный акт своего шурина, оказал снисхождение при выполнении литовской просьбы: вызволил из московского плена сына киевского митрополита Ионы, передав его в руки счастливого отца-митрополита и короля Александра. Как никак родич король литовский московскому государю…

      Есть какая-то мистическая сторона неожиданной смерти в расцвете лет короля Александра. Сразу же после того, как молодой государь из Москвы послал своему шурину подарок своей сестре по духовной их отца Ивана Великого – золотой крест-мощевик с просьбой передать его Елене, соблазняемой ксендзами и епископами перехода в латинскую веру. О чем думал несчастный муж-католик Александр своей православной жены Елены, держа в руках крест-мощевик из Москвы, присланный в Литву по предсмертной воле его свояка Василия?..

      Мучительный бездетный брак короля Польши и Литвы Александра с Еленой, верной православию, давно стал притчей во языцех в Вильне и Москве, во всей Европе. Словно тайное проклятие надолго нависло над этим династическим браком, жертвенным для Москвы и Литвы в угоду политическому расчету с двух сторон, православной и латинской папской, начиная с шумного свадебного поезда, первого молебна у святыни Николы Можайского в Можайске и кончая сведением счетов святых отцов двух непримиримых ветвей единой христианской веры.

      В Литве многие считали, что их король слишком любит свою русскую жену, ставшую великой княгиней литовской, королевой польской. Только вот, несмотря на лад и любовь в великокняжеском семействе, Бог им детей не даёт. Судачили при дворе, что это из-за того, что великая княгиня не хочет перейти из православной веры – по наказу отца-государя – в латинскую. А король Александр свою любовь к Елене доказывал хотя бы тем, что щедро одаривал супругу многими знатными землями в Виленском и Трокском воеводствах, Жмудской и Дирванской волостях, городами Могилёвом, Чечерском, Городней и другими.

      Елена мучительно переживала свой бездетный брак и, чтобы как-то