Песчинка. Пустой мир. Юлия Узун

один и не скажу, что такой конец света нисколько не повлиял на мое психическое здоровье. А Оливии – прикидываю возраст – лет двенадцать-тринадцать. Однако девочка держится молодцом и не падает духом.

      Мы недолго гуляем, потом набираюсь смелости и спрашиваю:

      – Почему ты меня испугалась вчера? И почему сегодня всё-таки решила подойти?

      Оливия некоторое время изучает меня таким внимательным взглядом, что я вся съежилась; после стольких месяцев одиночества я не очень-то уверена, что всё это наяву.

      – Почему-почему… Потому что остались ещё больные люди, – заявляет она и смотрит на меня своими синими глазами. – Но сегодня наблюдала за тобой. И, похоже, у тебя тоже иммунитет, как и у меня.

      Глава 8

      Оказывается Оливия все эти месяцы жила в своем собственном доме, и я очень завидую ее мужеству в такие-то годы. Сама, стоило выбраться из «бомбоубежища» и понять, что никого не осталось, тут же покинула, не то, что родной дом, а город в целом. В Мэдисоне не могла оставаться ни минуты, потому что там всё – вся моя жизнь, друзья, родственники, моя первая школа, мой медицинский институт… мой парень.

      Мы встречались с Джошем около шести месяцев, и я даже не знаю, когда он умер и как. Помню, в ноябре заметила первые признаки странной болезни. Люди кашляли, у некоторых на коже появлялась сыпь. У Джоша высыпало всю правую руку. Мы подумали, что это аллергия, но потом я заметила эту сыпь у мамы и у брата, а еще через неделю почти вся наша группа в институте ходила с красными пятнами на разных частях тела. Никто ничего не понимал, а врачи разводили руками, пока в один прекрасный день не позвонил дедушка и не рассказал отцу, что ожидает человечество в будущем.

      И вот, мы в этом самом будущем.

      Оливия привела меня в свой дом, зажгла свечи, так как за окнами давно стемнело, достала из неработающего холодильника чипсы с пепси, и мы устроились на мягких диванах в гостиной.

      Девочка поддерживает чистоту: я не чувствую плохих запахов, вещи все на своих местах, ничто нигде не валяется.

      – Здесь нет генератора? – решаю поинтересоваться, думая, что Оливия, возможно, не знает, как его подключить.

      – Он есть, но три месяца назад генератор перестал работать.

      – Почему не ушла жить в другой дом?

      Оливия громко хрустит чипсами, а некоторые дает Эльбрусу.

      – Не хочу жить в чужих домах. Я здесь привыкла.

      Смотрю на собаку, и вдруг мелькает мысль, что чипсы могут привести к каким-нибудь расстройствам. Я ничем ему не смогу помочь, потому что не ветеринар.

      – У тебя есть для него специальный корм? Сейчас такое время, знаешь, что лучше не рисковать здоровьем выживших, – задумчиво смотрю на то, что мы сами едим, затем отодвигаю в сторону. – Нам тоже надо бы постараться питаться лучше.

      – Корм у меня есть, – Оливия соскакивает с кресла и бежит на кухню, затем возвращается с большой миской сухого корма. – Селена, я эту собаку уже пять месяцев кормлю, и пока ничего не случилось. С нами тоже ничего не будет. Да и где мы найдем хорошую еду?

      – А давай завтра прокатимся загород? Сейчас много фруктов и овощей спеют.