Стоит только захотеть…. Марина Серова

повторяла, что Сереженька придет буквально через полчаса или, может, быть, даже, минут через двадцать; потчевала слабозаваренным чаем и несокрушимыми пряниками, хранящимися в ее буфете, должно быть, с того самого времени, когда трехлетний Сережа разлюбил сладости.

      Старушка проводила меня до дверей и пригласила заходить еще.

      Я сказала, что зайду обязательно – такая служба.

      Когда дверь в квартиру Осокиных закрылась, я застыла в неподвижности в общем коридоре.

      Никакого сообщения Грому я передавать уже не собиралась. Странно все было. Мне вдруг вспомнились жуткие обои в комнате Сергея. Будто тысячи насекомых выползли из щелей, да так и застыли на покрытых белой бумагой стенах. Звезды, похожие на пауков…

      Дверь с лестничной площадки в общий коридор распахнулась и на пороге показался низкорослый молодой человек в драных спортивных трико. Старая длинная кожаная куртка была накинута прямо на грязную хлопчатобумажную майку. Увидев меня, он остановился, и цинковое мусорное ведро в его руках качнулось.

      – Вы к кому? – неприязненно щурясь на меня, проговорил он.

      – Я ухожу, – улыбнулась я, шагнув вперед.

      Однако молодой человек не посторонился. Он выставил перед собой ведро, явно желая преградить мне путь.

      – Ходят тут, – проворчал он, – а потом вещи пропадают…

      На это я не нашлась что ответить.

      – Вы к кому приходили-то? – спросил молодой человек.

      – К Осокиной, – ответила я, – из Комитета социальной защиты. Может быть, вы меня пропустите, мне еще по двум адресам сегодня зайти нужно…

      – По адресам… – прогудел молодой человек и вдруг, пошарив по стене рукой, щелкнул выключателем.

      И примерно минуту внимательно изучал меня при свете ярко вспыхнувшей электрической лампочки. Заложив руки в карманы, я терпеливо стояла под его взглядом до тех пор, пока он не задал следующий вопрос:

      – Что вам у Осокиной надо-то было?

      «И профессиональному терпению сотрудника Комитета социальной защиты может прийти конец, – подумала я, – какие, однако, странные соседи у Осокиной».

      – А вам какое дело? – строго спросила я. – Вы, извините, кто такой?

      – Сосед я Осокиной, – представился молодой человек, – Санек… то есть Александр Михайлович. А ваше удостоверение можно посмотреть?

      – Нельзя, – твердо сказала я, – удостоверение, будет вам известно, предъявляется людям, интересующимся личностью предъявляющего исключительно из служебных интересов – милиционерам, охранникам… Понятно?

      Произнеся эту галиматью, я начальственно нахмурилась.

      – П-понятно… – пробормотал молодой человек, которому, судя по выражению его лица, ничего понятно не было. – А это… мы в ваш Комитет, кстати, уже заявление подавали. Насчет Осокиной.