Стоит только захотеть…. Марина Серова

скрывающей, как я поняла, вход в комнату Сергея Осокина.

      Я невольно опустила руку в карман и коснулась пальцами тонкой стальной цепочки, змеей свернувшейся у меня в куртке. Обычно, в моем распоряжении было оружие всех конфигураций и видов, какие только могут быть, но, как я смогла убедиться за много лет работы в органах, оружие самое безотказное и удобное – собственное тело. К тому же в смертельное оружие можно превратить абсолютно любой предмет, имея, конечно, определенные навыки. А стальная цепочка – очень удобная штука.

      За занавеской оказалась дверь.

      – Вот тут, – осторожно касаясь пальцами двери, прошептала Светлана Александровна, – вот тут, – повернувшись ко мне, повторила она.

      Я кивнула.

      Торжественность и благоговение, с которыми Светлана Александровна открыла дверь в комнату Сергея, похожи были на торжественность и благоговение жреца, заглядывающего в святая святых своего храма.

      Тонко скрипнув, дверь отворилась, и Светлана Александровна вошла в комнату, я – следом.

      Комната была небольшая, самая обыкновенная – письменный стол, на котором лежали стопкой книги, узкая, безукоризненно заправленная кровать, шкаф для одежды и книжный шкаф. В комнате было полутемно – шторы были спущены, и мне показалось, что они никогда не поднимаются.

      – Вот тут мой Сереженька и живет, – не глядя на меня, но улыбаясь, проговорила Светлана Александровна, – это он сам тут все устроил. Сам убирается в своей комнате, он хороший у меня мальчик, старательный. Нет, когда нужно, я тоже здесь все уберу, мне нетрудно… Я ведь сейчас не работаю… по состоянию здоровья, вот и пенсию мне платят… А посмотрите, какие обои!

      Я посмотрела.

      – Ничего обои, – похвалила я, – хорошие обои… Такие…

      Тут я осеклась, а старушка, заметив это, тихонько рассмеялась.

      Я подошла поближе. То, что я поначалу приняла за обои, были наклеенные на стены листы ватмана, сплошь покрытые рисунками.

      – Это Сереженька сам рисовал, – сообщила Светлана Александровна, – правда, очень красиво получилось?

      – Правда, – сказала я.

      Я прищурилась.

      С пола и до самого потолка – на бумаге, которой были заклеены стены, Осокин оставил тысячи крохотных – в четверть спичечного коробка – изображений звезд. Я почувствовала, что у меня начала кружиться голова, и на мгновение опустила глаза в пол.

      Потом снова посмотрела на стены.

      Спору нет, самодельные обои довольно оригинальны, только звезды в изображении Осокина получились странные и немного – я не могла не почувствовать это – жутковатые. Похожие в одно и то же время и на осколки разбитого стекла, и на невиданных многоногих чудовищ.

      У меня опять начала кружиться голова, и мне вновь пришлось отвести глаза от стен.

      Вот уж никогда не думала, что обыкновенные рисунки смогут так… взволновать меня.

      – Так он… – заговорила я, двинувшись к письменному столу. – Сережа только демобилизовался?

      – Да, да, – закивала старушка, –