Пьяная Россия. Том первый. Элеонора Кременская

Они, по всей вероятности, подчинялись его настроению. И, если он был счастлив, они двигались, как бы в вальсе, вихрясь и кружась. На груди у него при этом распускались целые бутоны серебристых роз. А, кроме того он сдувал с ладони серебристых бабочек и они под восторженный смех дочери, принимались летать по всей комнате.

      Дочь забывшись, громко расхохоталась.

      Сразу послышался испуганный вскрик, и из другой комнаты примчалась женщина. Призрак обернулся к ней, отступая от дочери. Неукротимая ненависть и желание мстить отразились на его лице. Серебристые звезды сжались в точки и принялись бешено склоняться то в одну, то в другую сторону. Точки обратились, вдруг, в маленькие стрелы и, отделившись от тела призрака, готовы были уже полететь к женщине, чтобы безжалостно впиться в ее тело. Но она ничего не замечала, а тянулась к девочке.

      Он отвернулся, не хотел, чтобы дочь, не сводившая с него взгляда, увидела, как он относится к ее матери. Стрелы упали на пол, он опустил голову, скрывая злые слезы бессилия, ну не мог он навредить матери и оставить, таким образом, дочь круглой сиротой.

      Между тем, мать, прижимая ребенка к груди, поспешно прошла в свою комнату, прикрыла двери, присела на край кровати. Лицо ее было искажено страхом. Она с ужасом прислушивалась и оглядывалась, беспрестанно вздрагивая.

      Девочка, в виду позднего времени, опять уснула.

      Но женщина не торопилась уложить дочь на постель. Руки у нее затекли, пальцы онемели, ребенок был уже тяжелее, чем, скажем, грудничок, но все равно, она держала дочь у груди, как гарантию собственной безопасности.

      Призрак прошел к ним в комнату прямо сквозь стену. Огляделся, разглядывая предметы мебели. Внимание его привлекло семейное фото, где он, жизнерадостный и толстый, полный задора был сфотографирован вместе с женой и маленькой дочкой. Призрак задумчиво бросил взгляд на затравленную жену. Слабое воспоминание об отдыхе на природе, где он перепил и пьяным полез купаться в речку, шевельнулось в нем, как напоминание о смерти. Он внимательнее вгляделся в снимок, потряс головой и уже растерянно глянул на свою жену. Все это время он обвинял ее в своей смерти. Ему казалось, не будь ее и он не умер бы, а так, раз она есть, значит, она – причина его гибели. Он снова потряс головой, пытаясь утрясти все мысли хоть в какое-то подобие логики.

      Машинально потянулся к рамке с фото, взял его и застыл, услыхав вой. Выла жена. Она с ужасом глядела на парящую в воздухе фотку.

      Крупные слезы катились у нее по щекам и капали на спящего ребенка.

      – Перестань, дура! – прикрикнул он. – Ребенка разбудишь!

      Она напряглась и прислушалась. До сих пор его слышала только дочь.

      Он поставил рамку с фото на место, на прикроватную тумбочку.

      – Ну? – вопросил он ее устало. – Слышишь ты меня или нет?

      Она перестала плакать и прошептала:

      – Слышу! Толенька, родной мой, это ты?

      – А кто еще? – огрызнулся он и хлопнул