Сердце призрака. Келли Крэй

не смог бы сыграть.

      – Чарли! – воскликнула Стефани, когда младшая сестра чуть не врезалась в нее, и оглядела развернувшуюся сцену. – Боже мой! Что здесь случилось?

      Чарли переводила взгляд с меня на сестру в надежде, что в любой момент та наконец меня заметит.

      Мы оба на это надеялись, хоть и по разным причинам.

      – Я-я просто рисовала, – ответила Чарли.

      – Это я вижу. Но зачем ты порвала свои рисунки и разбросала их по всей комнате? Это некрасиво.

      – Это не я.

      – Дай догадаюсь, – сухо начала Стефани. – Пришел Зедок и разорвал все рисунки, так?

      – А потом разбросал, – подытожила Чарли.

      – О, правда? – вздохнула Стефани и наклонилась, собирая все обрывки в одну стопку. – И зачем ему так делать?

      – Возникли проблемы, – прошептала Чарли, – из-за того, на чем я рисовала.

      – О чем ты говоришь? – Стефани подошла к разбросанным карандашам. – Нет у тебя никаких проблем. Лучше иди сюда и помоги мне все собрать.

      Пока они вместе убирали весь этот бардак, Чарли пристально наблюдала за мной, а я скользнул взглядом к своим пальцам, которыми коснулся клавиатуры пианино.

      – Послушай, – пробормотала Стефани, складывая карандаши в железную коробку, – завтра мне нужно пораньше уехать в школу, чтобы закончить домашнее задание, поэтому тебя отвезет отец. Но позже я тебя заберу, хорошо?

      Я нажал на аккорд, и Чарли испуганно подпрыгнула от неприятного звука.

      А вот Стефани никак не отреагировала. Она подошла к пианино и уже схватилась за чехол от пыли, но заколебалась. Стефани опустила свободную руку на открытые клавиши, однако не спешила на них нажимать. Вместо этого она провела пальцами по уцелевшим клавишам и по углублениям, в которых их недоставало.

      Я вгляделся в лицо девушки и увидел на нем выражение, которое не мог не узнать.

      Она прислушивалась… к музыке.

      Тот факт, что я не мог тоже ее услышать, отозвался глухим эхом зависти. Но она угасла так же быстро, как и появилась, сменившись еще более опасным чувством – любопытством. Опасным, потому что худшей идеи, чем удовлетворить его, не могло прийти мне на ум.

      И все же, находясь так близко к Стефани, даже самый большой глупец не смог бы не заметить боль, которая на мгновение исказила черты ее лица.

      Я оглянулся на Чарли в надежде понять причину боли ее сестры.

      Но Стефани прервала момент, снова накрыв пианино чехлом от пыли.

      – Идем, тебе нужно позавтракать, – обратилась она к Чарли, отвернувшись от пианино и от меня. – Ты какая-то бледная.

      С этими словами она взяла сестру за руку и повела на кухню, но Чарли смотрела на меня до тех пор, пока они не скрылись из виду.

      Неожиданно я перестал быть единственным невидимым обитателем этой гостиной. Этого дома.

      Какая музыка сейчас звучала в голове Стефани?

      Чья музыка?

      Опасные вопросы, о которых мне не следовало размышлять. Особенно учитывая клятву, которую я дал одному неприятному человеку и запрещающую мне вмешиваться