Трофеи берсерков. Александра Мурри

ним.

      Отряд уже готов продолжать путь. Генрис дает последние указания присоединившимся к отряду воинам. Остальные лисы, жители деревни, смотреть и провожать обоз не стали. Их ждут свои повседневные заботы, которые за них никто не выполнит.

      Несса подошла к Аде и взяла в свои руки ее судорожно сжатый кулак. Погладила и распрямила пальцы. В первое мгновение, еще провожая стеклянным взглядом широкую спину Матиса, Ада инстинктивно дернулась. Хотела выдернуть руку, но встретилась глазами с расстроенным взглядом Лисички и оставила свою руку в ее. Ханна подошла к Аде с другой стороны, выражение ее лица было злым.

      – Это что сейчас было?! – прошипела.

      Ада кинула на нее мрачный взгляд и увидела искренний гнев и недоумение. Посмотрела снова на Лисичку, та все еще держала Аду за поврежденную ладонь и также смотрела с непониманием во взгляде.

      – Вы что, не понимаете? Вы где вообще живете, на этой земле?

      – На этой, на этой. Ты не отвиливай от ответа. – Несса потянула Аду обратно в фургон, потяжелевший еще на два сундука с золотом. – Что этому рыжему от тебя надо?

      Сестры деловито поправляли разбросанные Матисом и Райнисом матрасы. Соорудили относительно удобные сидения и сели по краям, приглашая Аду в середину между ними.

      Они действительно ничего не понимали, две совершеннолетние сестры, выросшие, как выяснилось, все-таки на этой земле.

      Ханна и Несса с любопытством ждали разъяснений Ады, а та растерялась и не хотела ничего объяснять. Было неприятно. Как будто она их вымажет чем-то грязным, дурно пахнущим. Чем-то, что не отмоется.

      – Вы сами все увидите.

      Ада, правда, надеялась на обратное, но прекрасно понимала, что это пустые надежды.

      – Поделись с нами. – Несса не привыкла легко сдаваться. – Я тебе вторую печенюшку отдам, хочешь?

      Ада беспомощно огляделась. И зачем им все это? Чужие проблемы, когда и собственных достаточно?

      – Расскажите лучше о себе! – последняя, судя по скептичным лицам сестер, не очень удачная, попытка увильнуть от ответа.

      Она глубоко и прерывисто вздохнула, начать всегда самое сложное.

      – В клане рысей меня… Они хотели… – трудно говорить о своей жизни. Ада никогда и ни с кем не обсуждала свои дела. Начинать это делать было странно, страшно, слова ускользали и не складывались в фразы. Ей одновременно и хотелось, и не хотелось делиться.

      Сестры молчали и внимательно слушали, не торопя, но и не отступая в своем желании услышать правду. И в такой внимательной и доброжелательной тишине, в полумраке фургона, проще начать произносить проблемы вслух и признаваться в страхах. Если Ада когда и собралась бы кому-либо поведать о себе, то сейчас наилучший момент. И наилучшие слушатели.

      – Я росла одна. Со всем справлялась или не справлялась одна. А когда подросла, мне стал оказывать знаки внимания сын главы. Для меня это было так ново, желанно, я надеялась, я верила, что он делает это искренне.

      Ада на мгновение замолчала, вспоминая то